И Мод встала, немного растерянная, чувствуя легкое головокружение, и начала вдруг неистово аплодировать.
– Аплодируй же, Мак! – крикнула она вне себя от восторга, вся пунцовая от волнения.
Аллан засмеялся над необычным возбуждением Мод и громко зааплодировал, чтобы доставить ей удовольствие.
– Браво! Браво! – кричала Мод звонким, высоким голосом, с влажными от волнения глазами, и перегнулась через барьер ложи.
Дирижер оркестра вытирал побледневшее от утомления лицо и непрерывно раскланивался. Аплодисменты не утихали, и дирижер указал на оркестр. Такая скромность была явным лицемерием и пробудила в Аллане его всегдашнее недоверчивое отношение к артистам, которых он не признавал за настоящих людей и, говоря откровенно, считал их ненужными для жизни. Но Мод присоединилась к новой буре восторженных аплодисментов.
– Мои перчатки лопнули! Посмотри, Мак. Что за артист! Разве всё это не чудесно?
Ее губы дрожали, глаза блестели, точно драгоценные камни, и Мак находил, что она была необычайно хороша в своем экстазе. Он улыбнулся и ответил несколько равнодушнее, чем хотел:
– Да, ловкий парень!
– Он – гений! – воскликнула Мод и снова восторженно зааплодировала. – Ни в Париже, ни в Берлине, ни в Лондоне я не слышала ничего похожего!
Она замолчала и повернулась к двери; в ложу входил Гобби, архитектор.
– Гобби! – воскликнула Мод, продолжая хлопать, потому что она, как и тысячи других, желала, чтобы дирижер вышел еще раз. – Аплодируй же! Он должен выйти. Браво! Браво!
Гобби заткнул уши и свистнул, как уличный мальчишка.
– Гобби, как ты смеешь!
И Мод топнула возмущенно ногой. В этот момент снова показался дирижер, обливавшийся потом и вытиравший затылок носовым платком, и Мод опять бешено зааплодировала.
Гобби выждал, пока шум несколько утих.
– Совсем сошли с ума! – сказал он, громко смеясь. – Такая овация! Я засвистел только для того, чтобы увеличить шум, Мод! Как ты поживаешь, girl? And how are you, old chap?[4]
Только теперь они могли наконец обменяться приветствиями.
На редкость искренняя дружба связывала этих трех людей. Аллан прекрасно знал о прежних чувствах Гобби к Мод, и хотя об этом никогда не было сказано ни слова, но это обстоятельство всё же придавало особую теплоту и даже некоторую пикантность отношениям обоих мужчин. Гобби всё еще был немного влюблен в Мод, однако он был достаточно умен и тактичен, чтобы не показывать этого. Но женский инстинкт Мод нельзя было обмануть. Она знала, что он любит ее, и это наполняло ее гордой радостью, которая временами отражалась во взгляде ее нежных карих глаз. Она относилась к Гобби как искренно любящая сестра.
Все трое всегда старались быть полезными друг другу, оказывать различные услуги, и Аллан в особенности считал себя обязанным Гобби: благодаря посредничеству и личному поручительству Гобби Аллан смог достать несколько лет назад пятьдесят тысяч долларов для производства технических опытов и устройства фабрики! Гобби, кроме того, защищал интересы Аллана у железнодорожного короля Ллойда, и благодаря его посредничеству в этот вечер должно было состояться свидание Аллана с банкиром. Гобби готов был сделать для Аллана всё, что мог: он искренно восхищался им. Уже в то время, когда Аллан еще ничего другого не изобрел, кроме особого сорта стали, названной алланитом, Гобби говорил всем своим знакомым:
– Как, вы не знаете Аллана? Того, который изобрел алланит? Ну, вы еще услышите о нем!
Друзья виделись ежегодно несколько раз. Алланы приезжали в Нью-Йорк, или Гобби навещал их в Буффало. Летом они обыкновенно проводили вместе три недели в скромном поместье Мод, на ферме Беркшайр-Брук, в Беркшайр-Хилле. Каждое новое свидание являлось для них большим событием. Они чувствовали себя опять возвращенными к прошлому, к тому, что было пережито ими три-четыре года назад; всё это вдруг оживало, когда они снова оказывались вместе…
Эту зиму они не виделись, и радость свидания была сильнее обычного. Они осматривали друг друга с головы до ног, точно большие дети, и находили друг друга изящными и красивыми. Мод посмеивалась над франтовскими лакированными ботинками Гобби, у которых носки были похожи на рог носорога из блестящей кожи, а Гобби с видом знатока рассматривал модное платье Мод и новый фрак Аллана. Как всегда после продолжительной разлуки, они обменивались сотней быстрых вопросов и быстрых ответов, не останавливаясь долго ни на одном из них. Гобби, разумеется, пережил за это время множество самых невероятных приключений и рассказывал то об одном, то о другом.