Последний концерт имел следующий вид. Сначала "Тараканы!" со своими песнями, — небольшой сет, около 50-ти минут; потом — "Pinhead Army". Фэнов было не очень много, билет стоил невиданных для концертов подобного рода (правда, не уверен, что в Питере были когда-нибудь концерты подобного рода) денег, 250–270 р. Отыграв, мы ушли обратно в гримерку, где тусовали Марки и Тим. Впервые Марк решил выразить свое отношение к нашему сету: "Good show guys, good show". Оказывается, все то время, что мы выли на сцене, он внимательно слушал песни и просил Гришу из "Рокмьюзик. Ру" переводить некоторые тексты. Наш стиль он почему-то охарактеризовал как "очень своеобразную смесь панка и гранджа (!)". Вообще, Марки весьма оригинально представляет себе различные музыкальные стилистики. Например слово «диско» (очевидно для него ругательное), он использует для обозначения музыки огромного количества самых разнообразных артистов от "Монгол Шуудана" (песню которых, «Москва», он случайно услышал по радио), до «Blondie», где, кстати, с самого первого дня играет на клавишных брат Тимми. В Питере наш совместный сет прошел гладко, фэны сходили с ума. В коде Марк снова предложил кому-нибудь спеть "BLITZKRIEG ВОР". На этот раз счастливчиком оказался Вован из "Zombie sharks". Прощались после концерта мы, все очень долго и сердечно. Обратно в Москву я, к сожалению, ехал опять не вместе со всеми, поэтому о посиделках в вагоне-ресторане, вечеринке, которую Марки закатил за свой прайс всей братве, и трогательном прощании в аэропорту с обещаниями обязательно вернуться, я знаю только понаслышке. Марки, очевидно, оказался одним из тех странных иностранцев, которых мы иногда встречаем в этой стране, влюбляющихся в Россию, и иногда настолько сильно, что даже остаются здесь жить. Последнего с Марки Рамоуном, к счастью, не произошло (на этот раз), хотя цены на съемные хаты летом в центре Москвы были пробиты досконально. Также досконально Марки прояснил для себя ситуацию с панк-роком. Он хочет в будущем быть человеком, который, пользуясь своими дружескими связями в американской панк-среде, возить в Россию группы. В любом случае, он обещал вернуться.
P.S. В каком-то питерском кабаке, куда Марки повезли обедать, к организаторам подошла какая-то тетенька и спросила: "А это кто? Из Битлз?". Когда Марку перевели ее вопрос, человек ответил: "Нет, я не из «Битлз». Я — из "Тараканов!"».
Я начал писать эту книгу, еще находясь в туре, и заканчиваю ее в конце мая 2003 года.
После расставания с Марки мы продолжили выступать и сочинять новые песни, хотя ничего такого сверхвыдающегося за это время с группой вроде не случилось. По всей Москве висят огромные биллборды, сообщающие людям об очередном «Всероссийском панк-фестивале» в Зеленом Театре. Наше имя написано ОЧЕНЬ БОЛЬШИМИ БУКВАМИ. Думал ли кто-нибудь когда-нибудь, что называние «Тараканы»! может быть нарисовано на здоровенных щитах по всей столице? Что это имя покажется кому-то настолько привлекательным, что его стоит поставить на первое место в рекламе большого фестиваля? Я не думал. Без мазы.
9. BONUSTRACK
Как замечают многие, понятие «панк-рок» перестало иметь в наше время четкие дефиниции. Каждый определяет это для себя сам. В силу имеющейся информации и развитости в рамках панк-культуры, естественно. Другими словами, каждый носитель ее и каждый адепт имеет собственные инструменты для конструирования словообразований и определений, но не у каждого этих инструментов много. Особенно это касается России, страны, которая долгое время была изолирована от остального мира, да и сейчас назвать ее полноценной частью мирового сообщества весьма сложно. К тому же, Россия еще и сама частенько не желает быть частью мира, находясь в поисках всегда и во всем своего собственного пути. Культурная изоляция в течение 70 лет оказала огромное влияние на все без исключения процессы, проникнувшие на территорию страны с Запада. Пагубность этого влияния еще только предстоит оценить, однако и сейчас уже ясно, что основным его отличием можно назвать извращение идей, непонимание основ, весьма приблизительное представление задач и, как следствие, попытки изобретения своих собственных разновидностей молодежных и культурных движений. При перенесении западных идей на местную почву зачастую искажалась не только форма, но и содержание. Огромное количество людей, принимавшие для себя позже такие искаженные формы в качестве кратковременного образа жизни, долговременного стиля жизни или, просто прикалываясь, заражались уверенностью, что именно так все и должно быть. Привыкшие за 70 лет к жизни за железным занавесом люди в России перестали интересоваться остальным миром, настолько он был не похож нато, что они видели вокруг ежедневно. Так, скинув с себя оковы в политическом и социальном смысле, большинство населения России самостоятельно загнало себя в оковы культурные. Даже интерес к рок-музыке, который, казалось, демонстрировала абсолютно вся молодежь конца 80-х, начала 90-х, очень быстро обернулся интересом ТОЛЬКО К РУССКОМУ РОКУ, но и его век был недолог, все очень быстро вернулось на круги своя. Поп-музыка, а еще больше блатная песня — вот что интересует НАСТОЯЩИЕ МАССЫ. Свое, родное, российское — вот главные определения культурного продукта, а не как ни талантливое и качественное. Все это в полной мере касается и панк-рока. Только в случае с панком все намного сложнее и трагичнее. Подростковый бунт против культуры родителей на Западе здесь был воспринят как постоянный, бездумный и не прекращающийся бунт против чего-либо, не важно чего. Отторжение имеющегося социума, нежелание быть частью существующего большинства, распространенное среди панк-молодежи Европы и Америки, в России оборачивается полной асоциальностью. Практически, слово панк в одно время чуть не стало здесь синонимом слову бомж.
Минимализм рока панков или панк-рока, в России гипертрофировался в полное неумение и нежелание уметь играть. Желание иметь гражданскую позицию ограничивается среди панков в России проявлением ксенофобии и фашизма, а многообразие и свободомыслие трактуется как отход от «панковских канонов». Все эти негативные процессы являются следствием многолетней культурной изоляции, когда население СССР не имело возможности идти в ногу с миром, принимая и разделяя общие мировые процессы. Чувство ущербности, которое испытывает любой маргинал, в любом сообществе, в России многократно усиливается и усугубляется неистребимым великорусским шовинизмом. Ущербность принимает формы бахвальства, оно становится главным козырем и основной отличительной чертой. Люди не хотят узнавать ничего, что не касается «нашего», враждебно встречая любые проявления «нездешности». Ущербность как норма жизни, ущербность как флаг, ущербность как девиз — вот, что отличает таких людей. Именно поэтому любовь к т. н. «русскому панку», «сибирскому панку», как правило, сопровождается демонстрациями шовинистических, националистических и расистских идей. Вот почему любители подобных форм панка испытывают ярко выраженную враждебность к музыкантам и фэнам, выбравшим для себя западную, истинную и единственную форму панк-культуры.
Их неприятие доходит даже до того, что они начинают разделять понятия «панк» и «панк-рок», ошибочно считая эти синонимы разными явлениями. Эти люди избрали для себя искусственно выведенную или же, ошибочно названную форму культуры, так как она понятна для них, близка и ясна. Она не требует углубления (акустической гитары и шизофренических стихов, как правило, достаточно), она не требует усилий (не нужно знание иностранных языков, например), поиска (на концерт любой русской группы легче попасть, чем на концерт заграничной), культурного опыта (страсть к частушкам и виршам у нас в крови).