— Пожалуйста, заткнись… — прошипел человек Герберту прямо в ухо.
Тот вздрогнул и произнёс каким–то очень напряжённым голосом:
— Если уж ты так просишь.
Человек не видел лица Герберта, а кто мог увидеть, удивился бы тому, что оно одеревенело, хотя Герберту, конечно, это было в странность.
Так они дальше и шли. Молча.
Дойдя до своего дома, человек увидел, что ворота приоткрыты. Ему, на послестрессовом расслаблении, это показалось таким забавным, что он еле сдержал улыбку: ещё бы, ведь его же могли бы обворовать! Вот уж смеху–то было бы.
Герберт толкнул ворота ногой, открывая их настежь, и все прошли во двор.
Достаточно забавно было вводить Герберта в дом. Человек снова улыбнулся, но на какую–то долю секунды, потом улыбку он со своего лица стёр, хотя это далось не так уж и легко. Человек провёл людей, несущих его отца, в залу, усадил Герберта на кресло, сам уселся рядом, чтобы держать ситуацию под контролем, и указал подбородком на диван:
— Сюда. Кладите его аккуратно.
Они действительно старались, но избитому отцу стало хуже, так что он всё равно очнулся, когда коснулся спиной дивана, и глухо простонал:
— Чтоб вас всех…
Герберт тут же откликнулся:
— А вот и нет.
— Заткнись! — одёрнул его человек.
Герберт, уже не в захвате, не такой испуганный, потому что человеку, который сидел рядом, пришлось бы вставать, чтобы снова надавить на молоток, вскинул вверх обе руки:
— Молчу–молчу, хех.
Человек посмотрел на людей Герберта:
— Выходите во двор.
Те не двинулись, вопросительно глядя на своего лидера, а тот поморщился:
— Да–да, валите уже. Если бы он хотел — убил бы уже, просто ждите моих приказов.
И горожане вышли, Герберт остался сидеть на кресле, человек сидел рядом с ним, почти что у его ног, а его отец лежал на диване и смотрел на них двоих усталым взглядом, его лицо опухло и раздулось.
Первым нарушил молчание именно Герберт:
— Ну, — сказал он. — Первое знакомство у нас с вами не задалось… Герберт. Руки пожимать не будем.
— Кха, — отец человека кашлянул кровью, но постарался ответить в тон, так же жизнерадостно и напористо, хоть у него и не вышло. — Да знаю я, что ты Герберт. Сын рассказывал.
— Значит, рассказывал… — Герберт улыбнулся. — Льстит. Эй, спасибо тебе!
Человек нервно поморщился:
— К чему это всё? — медленно спросил он. — Ты ведёшь себя так, словно… Герберт, ты пришёл сюда, чтобы отомстить, и теперь ты сидишь здесь, в моих руках.
— Сижу здесь, правда, — ответил Герберт, подняв вверх указательный палец правой руки. — Но если я захочу, на тебя накинется весь город.
Герберт не сидел на кресле просто так, вертя головой, оглядываясь. Из зала, где сидели трое, можно было рассмотреть кусок прихожей и большую часть спальни человека с её убранством: кроватью и тумбочкой, на которой стояли фотографии.
— А, вижу, это вы в молодости, да? — спросил Герберт, указывая пальцем. — А вон та женщина? Очень милая. Твоя мать?
Побледневший человек судорожно кивнул.
— Красивая, наверное… — медленно произнёс Герберт. — Вот отец твой точно ничего. Понятно, от кого у тебя всё лучшее.
— Это не моё тело, — произнёс человек. — Его сделали мне друзья.
— Так я же не про тело, что ты про своё тело? Это общее впечатление. Правда же, папаша?
Отец человека лежал, и губы его сами собой растягивались в улыбке. Он узнал молоток сына, тот самый, которым тот убил его много лет назад, и понял, что эти двое дрались. Но то, с какой непосредственностью Герберт говорил так, словно между ним и человеком не было ничего, кроме многолетней дружбы, а может, и чего ещё, его веселило.
— Ты что же это… сукин сын… совсем не боишься? Мой сын не может тебя убить думаешь?…
Герберт пожал плечами:
— Может, — сказал он поглядывая в потолок. — Да только ведь правда не боюсь. До того, как нажрался серой земли — боялся, опасался, другим был. А сейчас — страшно лишь иногда. Но по большей части не страшно.
— Весело… Кха…
— Скажите, а за что вы её убили?
Вопрос этот будто грохнулся о пол, потому что человек обмер, услышав его, а его отец закашлялся особенно сильно и долго забрызгивал кровью ковёр.
Герберт дождался, пока отца человека отпустит, и повторил вопрос:
— За что вы убили свою жену?
— Там очень долгая история…
— Я знаю, — быстро сказал Герберт. — Мне ваш сын рассказал. Вы ездили, убивали людей, а потом убили свою жену. Вот как–то так.