Турецкие попытки давления на армянскую делегацию и угрозы наложить вето на членство Армении в СБСЕ исходили из безапелляционных требований в адрес Армении выступить с более конкретизированным заявлением об отсутствии территориальных претензий к Турции. Анкару не устраивали требования, предусмотренные стандартной процедурой принятия новых членов СБСЕ. Но вероятность ответного вето со стороны третьих государств в вопросе членства Азербайджана заставили Турцию отступить от своих первоначальных позиций18.
16 L'interview de Taner Akcam a' "Milliyet", «Les Nouvelles d'Armenie», Novembre, No. 7,
1995, p. 23.
17 См. Азг, 12.02.1992.
18 С. Золян. указ. работа, сс. 180-181.
[стр. 72] ГЛАВА ВТОРАЯ
19-го марта 1992г., через месяц после саммита, министр иностранных дел РА Раффи Ованнисян выступил с критикой амбициозной региональной политики Турции, одновременно предостерегая о возможности развязывания полномасштабной войны, в случае если «Турция не захочет вернуться к исходной позиции, во всяком случае, подчеркнутого нейтралитета19.
Довольно резким было также выступление Ованнисяна на стамбульской встрече Совета Европы в сентябре 1992г. В тексте его речи, в частности, отмечалось следующее «…Турция отказывается установить дипломатические отношения и приоткрыть границу с Арменией, всячески препятствует доставке гуманитарных грузов». Далее говорилось о неконструктивной роли Турции в рамках СБСЕ. Р. Ованнисян фактически обвинил Турцию в вовлеченности в карабахскую войну, указывая на присутствие турецких офицеров и военных советников, а также на факты доставки оружия из Турции в Азербайджан. Касаясь турецкого противодействия членству Армении в СБСЕ, он назвал турецкие попытки в этом направлении «смехотворными», отметив также, что «несмотря на то, что Турция является старожилом в Совете Европы, ей все же следует демонстрировать свою приверженность обязательствам перед европейскими ценностями», и «…несмотря на то, что некоторые считают Турцию мо-] делью для новых государств Центральной Азии, Турция пока не может претендовать на то, чтобы быть моделью европейских ценностей и культурной идентичности»20.
Столь резкие акценты в выступлении главы внешнеполитического ведомства Армении были раскритикованы и со стороны армянского руководства. Рубен Шугарян, пресс-секретарь президента РА, назвал выступление министра иностранных дел «эмоциональным и очень жестким»21.
Несмотря на наличие столь серьезных расхождений между позициями обеих сторон, примечательно и то, что определенные шаги первого президента Армении Л. Тер-Петросяна, продиктованные логикой внутри- и внешнеполитического развития республики, нашли положительные отклики в Анкаре и были восприняты как готовность Еревана установить с турецкой стороной отношения нового качества. В этом ключе трактовались, в частности, снятие с должности министра иностранных дел РА Р. Ованнисяна после его выступления в Стамбуле, запрет на деятельность в Армении партии Армянская Революцион____________________
19 Elizabeth Fuller. Nagorno Karabakh: Can Turkey Remain Neutral?, RFE/RL Research Report, April 3, 1992, p. 38, Нагорный Карабах, HU-OSA, 300/80/1/15.
20 Suzanne Goldenberg. указ. работа, с. 149.
21 «Дрошак», но. 11, 23.09.1992, с. 27.
[стр. 73] АРМЯНО-ТУРЕЦКИЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ПОСЛЕ РАСПАДА СССР
ная Федерация «Дашнакцутюн» в 1994г., некоторые интерпретации вопроса Геноцида и т. п.22
Следует отметить, что Турция тоже отнюдь не старалась «сжигать мосты» во взаимоотношениях с Арменией, всячески демонстрируя свою готовность наладить добрососедские отношения в случае уступок с армянской стороны. Наглядным проявлением такой противоречивости стала инициатива Анкары по приглашению Армении к участию в учредительной конференции Организации Черноморского Экономического Сотрудничества (ОЧЭС). По замыслу, она была призвана вовлечь Армению, с одной стороны, в фарватер региональной политики Турции, с другой – опосредованно в сферу политического влияния Запада23. Вместе с тем было очевидно, что в налаживании двусторонних взаимоотношений для Анкары приоритетными были не экономические, а в первую очередь политические вопросы, что и проявилось в подчеркнуто про-азербайджанской позиции Турции в Карабахском вопросе.