— Варвара Андреевна! — закричал Ахиллес, вскакивая. — Счастлив, что сочли возможным! «Ура», господа, в честь единственной дамы!
Все встали и заорали столь оглушительно, что Варя испугалась. Никогда ее еще не приветствовали таким активным образом. Не зря ли она приняла приглашение? Баронесса Врейская, начальница походного лазарета, с персоналом которого квартировала Варя, предупреждала своих подопечных:
— Mesdames, держитесь подальше от мужчин, когда те разгорячены боем или, того пуще, победой. В них просыпается атавистическая дикость, и любой мужчина, хоть бы даже выпускник Пажеского корпуса, на время превращается в варвара. Дайте им побыть в мужской компании, поостыть, и тогда они снова примут цивилизованный облик, станут контролируемы.
Впрочем, ничего особенно дикого кроме преувеличенной галантности и чрезмерно громких голосов Варя в соседях по столу не заметила. Посадили ее на самое почетное место — справа от Соболева. С другой стороны оказался д'Эвре.
Выпив шампанского и немного успокоившись, она спросила:
— Мишель, скажите, что это там за поезд? Я уже не помню, когда в последний раз видела, чтоб паровоз стоял на рельсах, а не валялся под откосом.
— Так вы ничего не знаете! — вскричал молодой полковник, сидевший с края стола. — Война закончилась! Сегодня из Константинополя прибыли парламентеры! По железной дороге, как в мирное время!
— И сколько их, парламентеров? — удивилась Варя. — Целый состав?
— Нет, Варенька, — пояснил Соболев. — Парламентеров только двое. Но турки так испугались падения Адрианополя, что, не желая терять ни минуты, просто прицепили штабной вагон к обычному поезду. Без пассажиров, разумеется.
— А где парламентеры?
— Отправил в экипажах к великому князю. Дорога-то дальше взорвана.
— Ах, сто лет не ездила по железной дороге, — мечтательно вздохнула она. — Откинуться на мягкое сиденье, раскрыть книжку, попить горячего чаю… За окном мелькают телеграфные столбы, колеса стучат…
— Я бы вас прокатил, — сказал Соболев, — да жаль маршрут ограничен. Отсюда только в Константинополь.
— Господа, господа! — воскликнул д'Эвре. — Пгекасная идея! La guerre est en fait fini,[21] тугки не стгеляют! А на паговозе, между пгочим, тугецкий флаг! Не пгоехаться ли до Сан-Стефано и обгатно? Aller et retour,[22] a, Мишель? — Он окончательно перешел на французский, все более распаляясь. — Мадемуазель Барбара прокатится в мягком вагоне, я напишу шикарный репортаж, а с нами съездит кто-нибудь из штабных офицеров и посмотрит на турецкие тылы. Ей-богу, Мишель, пройдет как по маслу! До Сан-Стефано и обратно! Им и в голову не придет! А если и придет, стрелять все равно не посмеют — ведь у вас их парламентеры! Мишель, из Сан-Стефано огни Константинополя, как на ладони! Там загородные виллы турецких везиров! Ах, какой шанс!
— Безответственность и авантюризм, — отрезал подполковник Перепелкин. — Надеюсь, Михаил Дмитриевич, у вас хватит благоразумия не соблазниться.
Сухой, неприятный человек Еремей Перепелкин. По правде говоря, за минувшие месяцы Варя успела проникнуться к нему живейшей неприязнью, хоть и принимала на веру якобы непревзойденные деловые качества Соболевского начальника штаба. Еще бы он не усердствовал! Шутка ли — меньше чем за полгода из капитанов в подполковники скакнул, да еще «Георгия» сорвал, анненскую шашку за боевое ранение. И все благодаря Мишелю. А смотрит волком, как будто Варя у него что-нибудь украла. Впрочем понятно — ревнует, хочет, чтоб Ахиллес ему одному принадлежал. Как там, интересно, у Еремея Ионовича по части казанзакинского греха? Однажды в разговоре с Соболевым она даже позволила себе ехидный намек на эту тематику — Мишель так хохотал, что даже закашлялся.
Однако на сей раз противный Перепелкин был абсолютно прав. «Прекрасная идея» Шарля показалась Варе сущей дикостью. Впрочем, у пирующих вздорный прожект получил полную поддержку: один казачий полковник даже хлопнул француза по спине и назвал «отчаянной башкой». Соболев улыбался, но пока молчал.
— Пустите меня, Михаил Дмитриевич, — попросил бравый кавалерийский генерал (кажется, его фамилия была Струков). — Посажу по вагонам своих казачков, прокатимся с ветерком. Глядишь, еще какого-нибудь пашу в плен захватим. А что, имеем право! Приказа о прекращении военных действий пока не поступало.