Месяц нет, два. Три, четыре. И вот – минуло полгода. Он не появился.
В общем, Ошевы остались в четырех комнатах. И какую бешеную деятельность развили. До нас все время доносились созидательные звуки: Никита то пилил, то строгал, то что-то долбил. Близнецы Трофим и Эдуард (Трофян и Эдюша) хвастались во дворе, что у них теперь не двухэтажная кровать, а по дивану у каждого, причем в разных комнатах.
– А у меня диван, ц-ц-ц, в отдельной комнате диван, ц-ц-ц, а у Эдюши – ц-ц-ц – через стенку с мамой и папой! – говорил нам Трофим, когда нас пригласили через полгода в понятые.
Позвали, точнее. Петр Семиумных пропал окончательно, и мы могли лишь подтвердить, что вещи его видели и были они такие-то. Акт подписали о наличии имущества. Но какое там имущество – просто пластмассовая расчлененка. Тут-то мы и вспомнили, что эта самая пластмассовая Венера якобы упала полгода назад. А может, не Венера упала? Может, это другое тело упало? И мы вдруг переглянулись за спиной участкового – такого здоровенного, в кожаной куртке. Из всех признаков участковости на нем была только форменная фуражка.
Дома мы все это подробно обсудили.
– Неужели Ошевы куда-то дели Петю? В те же дни, когда бабу Лизу выжили…
Баба Лиза, кстати, регулярно приезжала в гости и ко всем в подъезде заходила, чтобы поговорить, запастись разговорами на месяц вперед. «Все перетерпеть надо, – сказала она нам. – Будем вместе с праведниками». И положила в стакан восемь ложек сахара, при этом покраснев вся.
После ее ухода мы продолжали обсуждать исчезновение Пети.
– Почему же упало что-то и подпрыгнуло? Может, в самом деле это пластмассовая Венера? Она же пустотелая.
– Тогда где сам Петя?
– Но как бы они могли его убить – дети дома!
– Детей димедролом усыпить могли, под видом лечения от аллергии или чего-то еще… По телику-то видят, что убивают направо и налево, и вот результат. Вон Черных пришел в больницу сына навестить, а нашел его под лестницей, всего избитого. Его, десятилетку, в палате четырнадцатилетние подростки учили, как салагу в армии. Разве раньше такое было? А трое друзей на рыбалке изнасиловали четвертого! В Ленинском районе… Всем по двенадцать лет только.
Тем не менее с Ошевыми у нас были самые соседские отношения. Потому что презумпция невиновности в самом деле существует. Не было у нас никаких реальных доказательств. Когда Яна попросила картину «Полет лебедя», мы дали, конечно; Никита приходил спросить, что такое «фероньера, фероньерка», и ему ответили:
– Это украшение женское, на лоб, – из драгоценных камней обычно.
Однажды в святки Никита явился к нам в виде крутого: майку надел черную, на которой белыми буквами было написано «Блэк болз», очки тоже черные – казалось, будто он весь за очками спрятался. Не узнали мы его – даже голос стал хриплым: «Ну, можно тут у вас оттянуться?!» Он слышал, конечно, снизу, что топот, гости у нас.
– Западная цивилизация чем плоха: там уважают, но не любят, – говорил он в этот вечер. – А у нас любят, любя-ат! Но опять же – не уважают. Но ведь что важнее: любят! – И он с пророческим видом почему-то тыкал пальцем в сторону холодильника.
Кто-то из гостей ему сказал, из наших: мол, сейчас заявлю тебе, что люблю тебя, и в морду дам. Понравится?
Никита скривился и ушел.
Ночью мы опять проснулись от грохота. Это, наверное, снова пустотелая девка упала, пустогрудая, подумали мы спокойно. Включили свет и посмотрели на часы. Было полпятого. Уже хорошо виднелся дом, что напротив, – дом, похожий на Россию образца 1998 года: крыша новая, а стены все в красных язвах обнаженного кирпича.
Утром мы узнали, что упал сам Никита. Грохнулся с недоделанных антресолей. И сломал себе все, что можно: руки, ноги, шейку бедра. Он долго лежал в гипсе в больнице, а после того, как вылупился из гипса, еще полгода волочил ногу и опирался на палочку. Сильно растолстел – стал каким-то шарообразным грибом наподобие тех, которые растут, пока не высыхают и не взрываются. В детстве их у нас называли «медвежьи папиросы».
Да, мы забыли упомянуть, что Яна, между прочим, очень яркая особь. Всегда так сильно раскрашена, что словно краска отдельно, а Яна – отдельно. Сначала из-за угла покажется раскраска, а потом – сама Яна. Один раз мы видели ее с каким-то незнакомым мужчиной под ручку, но она сделала вид, что нас не заметила. Вскоре Никита пришел с тарелкой клубники со своей дачи.
– Плохо у нас рекламируют семейную жизнь. Надо так, как это делают японцы! – выговорил он четким голосом.
– А как делают японцы?