24 мая 1990 года под давлением демократической оппозиции Ниязов в качестве председателя Верховного Совета ТССР подписывает “Закон о языке”, закрепивший за туркменским языком статус государственного языка на всей территории Туркменистана. Туркменский и русский языки были признаны языками межнационального общения. “Закон о языке” утвердил и правовую защиту русского языка, но Ниязов волевым решением, в нарушение всех норм права русскоязычного населения, ликвидировал все русские издания, за исключением президентской газеты “Нейтральный Туркменистан”, отменил телевизионные передачи на русском языке, свел до минимума трансляцию московских передач ОРТ. Не пройдет и года, Ниязов, не моргнув глазом, заслугу в объявлении государственного языка припишет только себе, будто Закон был принят по инициативе президента, благодаря его мужеству и настойчивости, наперекор Центру. Вот так-то!
В конце того же года Ниязов издал указ “О Дне памяти” погибших в исторических войнах. Отмечать его предписывалось ежегодно, 12 января, на всей территории Туркменистана, начиная с 1991 года. Это дань памяти жертвам, погибшим не только в войнах против царской России, но и против захватчиков Ирана, Хивы, Бухары.
Ниязов утверждение этой памятной даты сразу же записал в число собственных заслуг.
Хорошо бы остановиться на этом. Озабоченный увековечением своего имени, он решился на неслыханное кощунство, распорядившись, вопреки нормам общечеловеческой морали, возвести в черте крепости Геокдепе, буквально на костях многих тысяч ее защитников, соборную мечеть и назвать ее... своим именем.
Президент, вероятно, забыл о светском характере туркменского государства, означающим, что по Конституции церковь отделена от государства. Несмотря на это, он, расщедрившись, выделил на строительство мечети в Геокдепе немало средств из бюджета. “День памяти”, широко отмечаемый с непременным участием президента в Геокдепе, где с приходом в 1880 году войск генерала Скобелева при защите крепости погибло немало туркмен, — эта дата с каждым годом вольно или невольно приобретает антирусский характер. Предают забвению то, что в боях за крепость погибли сотни русских солдат, вчерашних мирных крестьян. Умышленно или непреднамеренно средства массовой информации умалчивают о бойнях, которые устраивали в Туркменистане и другие чужеземные войска, ибо сам Ниязов строго-настрого запретил говорить или писать что-либо негативное, связанное с историей страны его “брата” Рафсанджани, бывшего президента Ирана.
Отнюдь не случайны его несколько истеричные слова, сказанные в интервью корреспонденту газеты “WE/МЫ”: “Ругайте нас, если хотите [за нарушение прав человека], но не рвите нас изнутри. Мы можем сбежать туда — за горы, — говорит он, указывая в сторону Ирана ...” (№7, апрель 1993). Это заявление воскрешается в памяти очерком Сергея Свиридова (“Президент, которому не нужны запасные аэродромы” // “Общая газета”, 17-23 февраля 2000 г.). Журналист, то ли исправляя давнюю оплошность Ниязова, готового “сбежать за горы”, то ли сам не особенно уверенный в искренности своего героя, хочет убедить читателя в обратном, то есть Ниязов, мол, и сам не собирается уходить от ответственности за судьбу народа, страны и, в отличие от других президентов, не строил так называемых “запасных” аэродромов. Непонятно, почему очеркист заговорил об ответственности и аэродромах, к которым обычно прибегают горе-правители, спасающиеся от заслуженного возмездия. А не навеяно ли это страхами и сомнениями самого президента, столь сильными, что они невольно передались и автору очерка?
Но во всяком случае, Ниязов ни при каких обстоятельствах за соседствующие с Туркменистаном горы не убежит. После ухода в отставку правительства во главе с “братом” Рафсанджани и особенно последовавших затем в июле 1999 года студенческих выступлений в этой стране, взоры туркменского “вождя” все меньше обращаются в сторону Ирана. Ведь эта страна и ее режим до недавнего устраивала его как бастион фундаментализма, а не демократии, которой он боится, как шайтан келеме. А между тем в Иране, в исламском обществе, по заявлению Чрезвычайного и Полномочного Посла Исламской Республики Иран в России Мехди Сафари, “люди пользуются свободой собраний, общественной деятельности. Свобода учиться, выбрать профессию, работать по специальности, быть социально защищенным — это приветствуется в нашем обществе”. (“ЛР”,13.08.99). Всего этого не скажешь о современном туркменском обществе.