— Я забегу к тебе, только посмотрю, что и как с Андре, — шепнула мне Офелия.
Я направилась во дворец, решив быстро переодеться и навестить Финиста. Принц запрыгал вокруг меня, сияя глазёнками и радостно тоненько мяукая. Я остановилась и посмотрела на котёнка со слезами на глазах: «Только ему я и нужна».
Принц, словно подтверждая это, крепко вцепился в подол моего платья и, едва касаясь коготками ткани, взобрался на плечо. Ткнулся усатой мордочкой в щёку и счастливо затарахтел, как моторчик самоходной кареты. Так с пушистым рыжим комочком на плече и с корзинкой соков и пирожных, которые мне всучили на кухне для приболевшего бедняжечки-шута, я добралась вмиг до комнатки Финиста в одной из узких северных башен дворца.
Он рассмеялся, когда я вошла.
— Все меня решили навестить, а я отпросился у Викториана к себе, потому что совсем был плох, — подмигнул он Митилю, Александре, Неледиму, покрасневшему и быстро застегнувшему верхнюю пуговицу камзола, Максиму, который разливал что-то в высокие дымчато-лиловые бокалы.
— Вечеринка? — спросила я, отметив белую голову Блэки за креслом и застывшую, но совершенно живую Офелию на диванчике.
— Согласен, — весело кивнул мне Финист.
— Тогда пирожные и соки придутся кстати, — я выложила всё содержимое корзинки на стеклянный круглый столик, отодвинув бокалы.
— Приятель! — обрадовался котёнку Максим, подавший всем, кроме меня, вино и поманивший кота к себе на колени.
Принц предал меня с лёгкостью, соскользнув по платью на пол и прыгнув в протянутые руки.
Что ж, я помню, я — невезучая.
Максим сел на подоконник. Другие заняли кровать. Блэки так и пил вино на полу, задумчиво посматривая на меня из-под спутанных белоснежных волос. На его правой руке переливалось всеми цветами радуги лечащее заклинание, значит, успел забежать к докторам-магам.
Комнатушка шута была обставлена по принципу самое необходимое: на белых стенах не было ни одной картины, и хотя здесь было очень мало места, обычно комната казалась полупустой. Наверное, из-за узкой и небольшой мебели. У чёрного шкафа-пенала, с дверцами шириной с две мои ладони, притулилось чёрное креслице, у единственного круглого окошка без занавесей торчала кровать, застеленная чёрным покрывалом, сбоку от неё поблёскивал стеклянный круглый столик, единственную ножку которого не было видно из-за угощения на его столешнице. Чёрный диванчик затаился в углу. Как столько гостей поместилось в комнате? Было для меня загадкой.
Белый ковёр подарила Финисту я, наложив заклинание самоочищения. И теперь порадовалась, что комната стала выглядеть приличнее с белым ковром на угольно-чёрном полу.
— Ой! Виноградный сок! Чудесно! — Финист налил себе доверху серебряную кружку фиолетовой густой жидкости со сладким запахом.
Пока он пил сок и жевал миндальные пирожные, испечённые в виде разноцветных морских раковин, я разложила оставшееся угощение по тарелкам, налила сока в стаканчики и раздала всем.
Меня тревожило два важных вопроса, но я отложила их до момента, когда все будут сытыми и сговорчивыми.
Все вдруг повернулись в сторону Офелии, которая откусила крошечный кусочек от пирожного и закрыла глаза от наслаждения, глоток из дымчато-лилового бокала, в котором я угадала розовое вино, вызвало счастливую улыбку на её прекрасном лице.
— Я уже забыла, как это божественно вкусно… — пролепетала Офелия.
— Ты сказал: «ненадолго». На какое время ты вернул Офелии её жизнь? — шепнула я в ухо Финиста.
— Самое большее на пару дней, — так же тихо ответил он.
— А навсегда можно? — повернулась к нему Офелия.
Все замерли, ожидая, что скажет Финист.
— Если нам удастся выполнить два условия, — честно ответил он. — Найти четвёртого и подобрать для Офелии возлюбленного.
Офелия густо покраснела, но аккуратно доела пирожное, расправила мельчайшие складочки на платье и спросила тоном лучшей ученицы:
— Так значит, легенда о четверых — правда?
— Наверное… — уклонился от чёткого ответа Финист.
— Что за легенда? — я села рядом с помрачневшим шутом.
— О четверых демиургах, — не замечая быстрых знаков и сердитых взглядов Финиста, отвечала Офелия.
Став живой, моя дорогая подруга нисколько не изменилась.
— И что же? — наклонилась я к ней, упираясь бедром в бедро Финиста.
— Наш юный демиург бился с другими, те победили его и разорвали на четыре неровные части, — Офелия отпила вина и положила на язык ещё один кусочек пирожного, — а мои любимые ванильные есть? — заглянула она мне в глаза.