— Чем вы можете помочь Дженни?
— Постараюсь разыскать Николаса Эша.
— О... — опять мелькнула быстрая улыбка, которую тут же вытеснила иная мысль.
— Он вам нравился? — спросил я.
Она с сожалением кивнула.
— Боюсь, что да. Он такой... был такой... зажигательный. С ним было так здорово. До сих пор не могу поверить, что он сбежал и оставил Дженни все это расхлебывать. Я имею в виду... он ведь здесь жил... в этой квартире... мы столько шутили и смеялись... То, что он сделал... это немыслимо!
— А не могли бы вы рассказать мне все с самого начала?
— А разве Дженни?..
— Нет.
— Да, полагаю, что ей не хотелось признаваться вам в том, как он нас одурачил, — медленно сказала она.
— Она сильно его любила? — спросил я.
— Любила? Что такое любовь? Не могу вам сказать, любила ли, но влюблена была. — Она облизала пальцы. — Просто искрилась вся, светилась как солнышко, явно парила в облаках.
— А вам случалось бывать в облаках?
Она взглянула мне в глаза.
— Вы хотите сказать, знаю ли я, каково это? Да, знаю. Но если вы имеете в виду, была ли я влюблена в Ника, то нет, не была. С ним было весело и интересно, но у меня не было к нему такого влечения, как у Дженни. Так или иначе, он проявил интерес к ней, а не ко мне. По крайней мере... так это выглядело, — с сомнением закончила она, помахав влажными пальцами.
— Передайте, пожалуйста, салфетки, они как раз за вами.
Я передал ей коробку салфеток. Пока она протирала пальцы, я разглядывал ее. У нее были светлые ресницы и типично английская свежая кожа. Лицо ее не сохранило детской застенчивости, но вехи времени еще не оставили на нем явных отметин. В его естественном выражении не сквозило цинизма и предвзятости. Практичная, неглупая девушка.
— Я толком не знаю, как они познакомились, — продолжила она. — Знаю только, что здесь, в Оксфорде. Как-то раз я пришла домой, а он здесь... понимаете? Они уже были очень... заинтересованы друг другом.
— М-м. А вы живете здесь с Дженни с самого начала?
— Почти. Мы учились вместе в школе, вы не знали? Ну и как-то раз мы повстречались, и я рассказала ей, что собираюсь переехать на пару лет в Оксфорд, пока пишу свою научную работу, и она спросила, нашла ли я уже себе жилье, потому что она присмотрела эту вот квартиру, но одной ей будет скучно. Я моментально согласилась, и, в общем, мы неплохо уживаемся.
Я взглянул на пишущую машинку и следы усилий.
— Вы обычно работаете дома?
— Дома или в Шелдоне... то есть, в Шелдонской библиотеке, ну или еще куда-то выбираюсь за материалами. Комнату я у Дженни снимаю... и никак не пойму, зачем я вам все это рассказываю!
— Все это очень полезно знать.
Она поднялась.
— Думаю, вам стоит посмотреть на воск, конверты и прочее. Я убрала все в его комнату... в комнату Ника... с глаз долой. Досадно было натыкаться на это всякий раз.
Она снова провела меня через прихожую и на этот раз дальше по широкому проходу, в котором угадывалась бывшая лестничная площадка.
— Это комната Дженни, — показала она. — Там ванная. Это моя комната. А вон в той, в конце коридора, жил Ник.
— Когда именно он съехал? — спросил я, следуя за ней.
— Когда именно? По часам точно не знаю, нас не было, но это было в среду, две недели назад.
Она открыла выкрашенную в белый цвет дверь в дальнюю комнату и вошла.
— Мы позавтракали вместе, как обычно. Потом я пошла в библиотеку, а Дженни поехала на поезде в Лондон, за покупками, и когда мы с ней вернулись, его уже не было. Ничего не было, ни его, ни вещей. Дженни поверить не могла. Как она рыдала! Но тогда мы еще не знали, что он не просто ее бросил, а еще и все деньги забрал!
— Как вы об этом узнали?
— В пятницу Дженни пошла в банк, положить на счет чеки и снять немного наличности на почтовые расходы, а ей сказали, что счет закрыт.
Я огляделся. Толстый палас на полу, георгианский комод, большая, удобная с виду, кровать, кресло в чехле, шторы симпатичной расцветки, явно выбранной Дженни, свежевыкрашенные стены. На самом просторном месте в два штабеля стояли шесть больших картонных коробок. Совсем непохоже было, что в комнате недавно кто-то жил.
Я подошел к комоду и выдвинул ящик. Он был совершенно пуст. Я провел пальцами по внутренним поверхностям, и убедился, что там и пылинки не было.
— Он везде протер, — кивнула Луиза. — И пропылесосил, на паласе еще виднелись следы. Он и ванную вымыл, так, что все блестело. Дженни сочла, что это очень порядочно с его стороны... пока не обнаружилось, почему он не хотел оставлять следов.