— Так и было, — подтвердил Бразерсмит. — Разумеется, по ее окончании я тщательно его осмотрел. Сперва все было нормально, никаких проблем вплоть до самых Гиней. Оттуда он вернулся полностью измотанный. Сначала мы списали это на легкий вирус, но через несколько дней проявилась серьезная сердечная аритмия, и стало ясно, что дело в этом.
— Какой вирус?
— Сейчас, погодите... В тот вечер, после Гиней, у него была немного повышена температура, как будто он заболевал лошадиным гриппом. Но это был не грипп, так что все дело было в сердце. Но в тот момент это не было очевидно.
— У какого процента лошадей развиваются проблемы с сердцем? — поинтересовался я.
Почувствовав себя на своем поле, он заговорил увереннее:
— Аритмия случается примерно у десяти процентов. Само по себе это ничего не означает. Такие лошади плохо продаются, но посмотрите на Найт-Нёрс. У нее тоже были шумы в сердце, но это не помешало ей выиграть Чемпионскую барьерную скачку.
— А скольких лошадей в итоге снимают с участия в скачках из-за проблем с сердцем?
— Две-три на сотню, — пожал он плечами.
У Джорджа Каспара в конюшнях год от года стояло не меньше ста тридцати лошадей, подумал я.
— А у лошадей Джорджа Каспара проблемы с сердцем встречаются чаще, чем у других тренеров?
Тревога охватила его с новой силой.
— Не думаю, что мне следует отвечать на этот вопрос.
— Если ответ отрицательный, то почему бы не ответить?
— Какова причина ваших вопросов?
— Клиент желает знать, стоит ли ему посылать в конюшню Каспара многообещающего годовалого жеребенка, — соврал я с легкостью, удивившей меня самого. — Он попросил меня разузнать все насчет Глинера и Зингалу.
— А-а, понимаю. Нет, я не думаю, что подобные проблемы у него встречаются чаще, чем у других. Все как у всех, и, разумеется, Каспар — отличный тренер. Если по достижении лошадью двухлетнего возраста ваш клиент не станет слишком жадничать, то риска быть никакого не должно.
— Спасибо большое, — я встал и мы обменялись рукопожатием. — Надо думать, у Три-Нитро проблем с сердцем никаких нет?
— Ни малейших. С ним все в порядке, сердце словно гонг: бьется чисто и ровно.
Глава шестая
— Ну вот и все, — подытожил Чико, отхлебнув пива и принимаясь за мясной пирог. Мы сидели в ресторанчике гостиницы Уайт-Харт. — Миссис Каспар попросту тронулась, и никто не портит жеребцов Каспара помимо него самого.
— Подобные выводы ее не удовлетворят, — заметил я.
— Ты ей объяснишь?
— Прямо сейчас. Может, она и успокоится, если удастся ее убедить.
Я позвонил на домашний телефон Джорджа Каспара, представился мистером Барнсом и попросил к телефону Розмари.
Вскоре в трубке раздалось ее вопросительное «алло», с которым обращаются к незнакомцам.
— Мистер... Барнс?
— Это Сид Холли.
— Я не могу с вами говорить! — тут же встревожилась она.
— В таком случае, вы не могли бы со мной встретиться?
— Конечно, нет. У меня нет ни малейшей причины для поездки в Лондон.
— Я сейчас рядом, в Ньюмаркете, — пояснил я. — Мне надо вам кое-что сообщить. И мне кажется, что нет смысла как-то скрываться, маскироваться и тому подобное.
— Я не позволю, чтобы нас увидели в Ньюмаркете!
Однако она все же согласилась подъехать на машине, забрать Чико и следовать его указаниям. Мы с Чико изучили карту и выбрали место, способное успокоить даже самого отъявленного параноика: кладбище при церкви в деревушке Бартон-Миллз, в восьми милях по направлению к Норвичу.
Мы поставили машины рядом у ворот и Розмари пошла со мной по дорожке вдоль могил.
Она снова надела желтый плащ и повязала платок, но на этот раз обошлась без парика. Выбившиеся от ветра русые пряди то и дело падали ей на глаза, и она нетерпеливо отбрасывала их в сторону. Не так ожесточенно, как тогда у меня дома, но все-таки чересчур резко.
Я рассказал ей о своих поездках на конные заводы Тома Гарви и Генри Трейса, и о своих беседах с ними. Я рассказал ей, как переговорил с Бразерсмитом. Она слушала и упрямо мотала головой.
— Этих лошадей испортили, — упорствовала она. — Я не сомневаюсь в этом.
— Но как именно?
— Не знаю я, как именно! — она повысила голос. Губы ее непроизвольно скривились, выдавая сильнейшее возбуждение. — Я же сказала тебе, они доберутся и до Три-Нитро! Гинеи уже через неделю! Ты должен сделать так, чтобы за эту неделю с ним ничего не случилось.
Мы шли меж побитых дождем и ветром серых надгробий и безымянных могильных холмиков. Трава подстрижена, но ни цветов, ни скорбящих. Здешние обитатели были давно позабыты. Нынче слезы лились на муниципальном кладбище за городом, среди свежих земляных куч и пышных венков, выложенных аккуратными горестными рядами.