О Треворе Динсгейте, втершемся в доверие и собиравшемся погубить лучшую лошадь в королевстве.
Я мог бы помешать ему, если б попытался. Среду я пережил тяжелее всего. В этот день я познал отчаяние, опустошенность и тяжкий груз вины.
На шестой день, в четверг утром, я спустился в холл и купил английскую газету.
Скачка на приз в Две тысячи гиней прошла по расписанию. Три-Нитро вышел на старт фаворитом, за него предлагали один к одному. Финишировал он последним.
Я оплатил счет и отправился в аэропорт. Билеты продавали в любой конец света, скрывайся где хочешь. А скрыться очень хотелось. Но куда бы я ни направился, один попутчик был мне обеспечен. От себя не убежишь. Рано или поздно я все равно бы вернулся.
Если я вернусь сейчас, в нынешнем расколотом надвое состоянии, мне придется жить двойной жизнью. Вести себя по-старому, как от меня ожидают окружающие. Думать, ездить, говорить и просто жить. Возвращение обязывало к этому. Оно также подразумевало, что я докажу себе, что способен на это и тогда, когда внутри я совсем не тот, что прежде.
Я пришел к выводу, что я лишился гораздо большего, чем руки. Для руки можно найти замену, способную брать, держать и прилично выглядеть. Сломанный внутренний стержень так не починить.
Но если я вернусь, мне придется попытаться. Если я не смогу попытаться, зачем возвращаться?
Долго, очень долго я не мог решиться купить билет в Хитроу.
Я приземлился в полдень, позвонил в «Кавендиш», попросил передать мои извинения адмиралу за то, что не могу с ним сегодня встретиться и взял такси до дома. Подъезд, лестница и порог казались такими же, как всегда, но в то же время совершенно другими. Это я был другим. Я вставил ключ в замок, открыл дверь и вошел в квартиру.
Я не ждал, что дома кто-то будет, но не успел я закрыть дверь, как из гостиной послышался шорох и раздался голос Чико:
— Это вы, адмирал?
Я не стал отвечать. Вскоре в прихожую высунулась голова, а затем Чико показался целиком.
— Ну, наконец-то! — с облегчением выдохнул он.
— Я же послал телеграмму.
— Ага, конечно. Вон она, на полке стоит. «Уезжай из Ньюмаркета и возвращайся домой тчк уехал несколько дней позвоню.» Кто ж так пишет-то? Послано из Хитроу, в пятницу утром. Развлекаться ездил?
— Ага.
Я прошел мимо него в гостиную. А вот она и впрямь выглядела необычно. Повсюду лежали папки и стопки бумаг, прижатые чашками и блюдцами со следами кофе.
— Ты не взял с собой зарядник, — заметил Чико. — Ты никогда раньше не уезжал без него. Все запасные аккумуляторы лежат здесь. Твоя рука шесть дней была без движения.
— Давай кофе выпьем.
— Ты ничего не взял, ни вещи, ни даже бритву.
— Я жил в гостинице. У них есть одноразовые. Что это за бардак кругом?
— Письма насчет полировки.
— Какие еще письма?
— Ну насчет полировки же. В которую твоя жена вляпалась.
— А-а.
Я равнодушно оглядел стопки.
— Так что, тосты с сыром будешь? — спросил Чико. — Я страшно проголодался.
— Да, было бы неплохо.
Я не мог поверить, что все это происходит в действительности. Чико принялся возиться на кухне. Я вынул разряженную батарейку из протеза и вставил свежую. Пальцы открылись и закрылись, как встарь. Мне недоставало этого куда больше, чем я мог бы подумать.
Чико принес бутерброды и начал есть. Я поглядел на свой. Подумал, что надо бы поесть, но даже на это не было сил.
Послышался звук ключа в замке, дверь открылась и из прихожей донесся голос тестя:
— В «Кавендише» он не объявился, но по крайней мере оставил для меня сообщение.
Он вошел в гостиную. Я сидел к нему спиной, и Чико кивнул в мою сторону.
— А вот и он сам, собственной персоной.
— Привет, Чарльз, — проговорил я.
Он обвел меня неспешным долгим взглядом, демонстрируя учтивость пополам с железной выдержкой.
— Мы, знаешь ли, волновались.
Это был упрек.
— Извини.
— Где ты был?
Я понял, что не смогу ответить на этот вопрос. Если я скажу где, то мне придется рассказать почему, а это было свыше моих сил. Так что я просто промолчал.
Чико задорно усмехнулся.
— У Сида очередной приступ «бетонной стенки», — он взглянул на часы. — Ну что, адмирал, раз вы тут, то я пойду учить мелюзгу как перебрасывать бабушек через плечо. Сид, пока я не ушел, в блокноте у телефона полсотни сообщений. Два страховых расследования и работа по охране. Лукас Уэйнрайт очень хочет с тобой поговорить, звонил четыре раза. А Розмари Каспар так визжала, что я чуть не оглох. Там все записано. До встречи! Я к вечеру приеду.
Я едва не попросил его не приезжать, но он быстро ушел.
— Ты похудел, — заметил Чарльз.