— Ну и конечно, — продолжил Чико, — потом позвонили коннозаводчикам, Гарви и Трейсу, и убедились, что ты и к ним приезжал. Машинисточка моя говорит, что тебе там лучше не показываться.
Я потер руками лицо.
— Твоя машинисточка знает, что ты на меня работаешь?
— Обижаешь! Конечно, нет!
— А что она еще рассказала? — За каким чертом я это спрашиваю, подумал я.
— Ну, она рассказала, что Розмари насела на Джорджа Каспара, чтобы для субботних галопов он все поменял, и пилила его весь четверг и всю пятницу, так, что он на стенку лез. А охраны у них было столько, что сигнализация на самих охранников срабатывала, — он перевел дух. — Ну а потом она уже мало что говорила, все-таки в ней уже три мартини плескались, и настало время для забав.
Я сел на подлокотник дивана и уставился на ковер.
— А наутро я поехал посмотреть на галопы, — продолжал Чико. — Твои фотографии очень пригодились, там ведь лошадей до черта! Мне показали которые были Каспара, и Инки Пул там был, кривился прямо как на фото, так что я на него навелся и далеко не отходил. Вокруг Три-Нитро много суеты было, тренировочное седло поменяли на призовое, и Инки Пул скакал уже на новом седле.
— Так это Инки Пул работал Три-Нитро на галопах, как обычно?
— Он выглядел так же, как на твоих фотографиях, — отозвался Чико. — Вернее сказать не могу.
Я продолжал смотреть на ковер.
— Так что нам делать теперь? — спросил Чико.
— Ничего. Вернем Розмари деньги и конец.
— Да ты что! — запротестовал Чико. — Кто-то испортил Три-Нитро, ты же понимаешь, что испортил!
— Теперь это не наше дело.
Я надеялся, что и он перестанет глядеть на меня. Мне очень хотелось куда-нибудь забраться и спрятаться.
Раздался дверной звонок. Он не умолк: звонящий упорно давил на кнопку.
— Нас нет дома, — начал было я, но Чико уже пошел открывать.
Розмари Каспар ворвалась в дверь и пронеслась мимо Чико в гостиную. Разъяренная, в знакомом желтом плаще, но на этот раз без платка и парика. И явно не с намерением обнять и утешить.
— Так ты здесь! — агрессивно начала она. — Я так и знала, что ты здесь прячешься. Твой дружок по телефону врал мне, что тебя здесь нет, но я-то знала!
— Меня здесь не было, — отозвался я. — С таким же успехом можно было пытаться заткнуть прорвавшуюся плотину пальцем.
— Я тебе заплатила, чтобы ты был в Ньюмаркете, а тебя там не было! И я тебе сразу сказала, что нельзя допустить, чтобы Джордж узнал о твоих расспросах, а он узнал, и мы так страшно ругаемся, а теперь Три-Нитро нас так невыносимо опозорил, и это все по твоей вине!
Чико сардонически приподнял брови.
— Сид на нем не скакал... и не работал его.
Она перевела на него ненавидящий взгляд.
— Он его не уберег!
— Ну... да, верно, — не стал спорить Чико.
— А ты, — она опять повернулась ко мне, — ты просто жалкий обманщик, притворяешься сыщиком, а на деле никуда не годишься! Постеснялся бы в игры играть в своем возрасте, делом займись! Одни неприятности от тебя, верни мне мои деньги!
— Чек подойдет? —- спросил я.
— Так я права?
— Да, — ответил я.
— Что, признаешь, что провалил дело?
— Да, — ответил я почти сразу.
— Надо же! — в ее тоне звучало разочарование, словно я неожиданно лишил ее возможности высказать все, что накопилось у нее на душе, но пока я выписывал чек, она продолжала выражать свое негодование:
— Все твои идеи по поводу изменения рутины, все было бесполезно. Я не отставала от Джорджа насчет мер предосторожности и усиления охраны, и он говорит, что сделал все, что мог, что больше ничего нельзя было сделать, и он в полном отчаянии, и я надеялась, так надеялась, вот дурочка-то, что чудесным образом ты все выяснишь, и Три-Нитро победит, потому что я была уверена... уверена... и я оказалась права!
Я закончил писать.
— Почему вы были так уверены? — спросил я.
— Не знаю. Но я точно знала. Я жила в страхе неделю за неделей... я обратилась к тебе больше от отчаяния. Зря старалась, ты только хуже сделал, это невыносимо. Невыносимо! Вчера был ужасный день. Он должен был победить... А я знала, что этого не случится... меня тошнило. До сих пор тошнит.
Она задрожала как прежде. Ее лицо было искажено страданием. Столько сил и надежд было вложено в Три-Нитро, столько тревог и заботы. Скачки для тренера все равно, что фильм для режиссера. Зрители аплодируют успеху и освистывают неудачу, но при любом исходе ты уже вложил в дело всю душу, умение, идеи и недели волнений. Я понимал, что значит для Джорджа этот проигрыш, да и для Розмари не в меньшей степени.
— Розмари... — с бессмысленным сочувствием начал было я.