— Бразерсмит все твердит, что Три-Нитро простудился, — продолжала она. — Он всегда так говорит. Видеть его не могу, вечно озирается, всего боится. Это было его дело, убедиться, что с Три-Нитро все в порядке, и он проверял, снова и снова, и все было в порядке! На старте отлично выглядел, и в паддоке тоже, все было в порядке! А потом он стал отставать, все сильнее и сильнее, и к финишу совсем... обессилел...
На мгновение в ее глазах блеснули слезы, и она с видимым усилием удержалась от рыданий.
— На допинг-то его проверили, надо понимать, — усомнился Чико.
Его слова вызвали новую вспышку гнева.
— Допинг! Конечно, проверили, а ты как думаешь! Пробы крови, пробы мочи, пробы слюны, кучу чертовых проб взяли! Джорджу выдали дубликаты, поэтому мы и приехали в Лондон, он хочет заказать анализы в частной лаборатории... но они ничего не найдут, как и в прошлые разы... Все повторяется...
Я вырвал чек из книжки и отдал ей. Она скользнула по нему невидящим взглядом.
— Зачем я только к тебе пришла, господи, ну зачем?! Ты всего лишь жокей, как я сразу не поняла. Видеть тебя больше не хочу. Не подходи ко мне на скачках, понятно?
Я кивнул. Мне и в самом деле было понятно.
Она резко повернулась к выходу.
— И ради Бога, с Джорджем тоже не заговаривай!
Она быстро вышла из комнаты и с силой хлопнула входной дверью.
Чико цокнул языком.
— Всем не угодишь, — пожал он плечами. — Что ты мог поделать, когда у ее собственного мужа ничего не вышло, не говоря уже о частной охране с собаками?
Я промолчал. Он оправдывал меня, и мы оба это понимали.
— Сид?
— Не знаю, хочу ли я и дальше этим заниматься, — проговорил я. — Подобной работой.
— Да не обращай ты на нее внимания! — запротестовал он. — Не вздумай прекращать, у тебя все отлично получается. Погляди, сколько ты тяжелых дел распутал! Один раз не получилось, так что ж теперь...
Кошмары, которые стояли у меня перед глазами, не видны были больше никому.
— Ты, конечно, большой мальчик, но, может, поплачешься мне в жилетку?
Чико был на семь лет меня моложе, не столь уж большая разница.
— Сид, дружище, возьми себя в руки. — снова заговорил он. — Что бы с тобой не стряслось, хуже, чем тогда, когда тебе копытом руку пропахало, ничего быть не может. У нас нет времени на страдания, нас работа ждет! Расследования для страховых компаний, охрана, синдикаты Лукаса Уэйнрайта..
Я чувствовал себя обессиленным и ни на что не годным.
— Нет, Чико, не сейчас, честно.
Я встал и прошел в спальню. Закрыл дверь. Бесцельно подошел к окну и уставился на усыпанные трубами крыши, блестевшие от начавшегося дождя. Трубы оставались, хотя дымоходы давно уже были замурованы, и последнее пламя давным-давно погасло. Вот и я как эти трубы, подумал я. Мой огонь потух, и я замерзал.
Дверь открылась.
— Сид, — позвал Чико.
— Мне что, замок сюда врезать? — устало спросил я.
— К тебе пришли.
— Скажи, чтоб уходили.
— Это девушка. Луиза какая-то.
Я потер рукой лицо и лоб, растер шею. Расслабил мышцы. Повернулся.
— Луиза Макиннес?
— Точно.
— Она живет в одной квартире с Дженни.
— А-а, эта. Ладно, Сид, если на сегодня все, то я пойду. И, это... не пропади завтра, а?
— Ага.
Он кивнул. Остальное осталось невысказанным. Симпатия, насмешка, дружеское участие и тревога — все это было написано на его лице и слышалось в голосе. Возможно, то же самое было написано и у меня на лице, и он это увидел. Так или иначе, напоследок он одарил меня широкой ухмылкой и удалился, а я вернулся в гостиную, размышляя о том, что иные долги неоплатны.
Луиза стояла посреди комнаты, оглядывая обстановку так же, как я в квартире Дженни. Я словно заново увидел комнату ее глазами: стены не под прямым углом, высокий старомодный потолок, кожаный диван рыжего цвета, столик с напитками в углу, полки с книгами, репродукции в рамках и прислоненная к стене огромная картина со скачущими лошадьми, которую я так и не удосужился повесить. Повсюду стаканы и чашки из-под кофе, невытряхнутые пепельницы и стопки писем: на полу, на журнальном столике и вокруг.
Сама Луиза выглядела совсем не так, как разбуженная в то воскресное утро. Она явилась при полном параде. Коричневый бархатный жакет, ослепительно-белый свитер, коричневая в крапинку юбка из мягкой ткани и свободный широкий кожаный пояс на талии. Чистые блестящие волосы и светлый макияж на светлом лице английской розы. Однако по ее взгляду было ясно, что весь этот мед предназначался не только пчелам.
— Мистер Холли?
— Может, просто «Сид»? — предложил я. — Вы уже достаточно знаете обо мне, пусть и не напрямую.