С одной рукой я ни от кого не зависел. Без обеих рук...
О, господи, подумал я. Выбрось эти мысли из головы. «Ибо нет ничего ни хорошего, ни плохого, это размышление делает все таковым». Однако такой проблемы перед Гамлетом не стояло.
Я пережил ночь, утро и почти весь следующий день, но к шести вечера сдался, сел в машину и поехал в Эйнсфорд.
Если Дженни там, решил я, притормозив у дома и паркуясь перед окном кухни, я просто-напросто развернусь и вернусь в Лондон. По крайней мере, езда убивает время. Но похоже, гостей не было, и я зашел в дом через боковую дверь, от которой в жилые помещения вел длинный коридор.
Я застал Чарльза в маленькой гостиной, которую он называл кают-компанией. Он сидел в одиночестве и перебирал свою любимую коллекцию рыболовных мушек.
Чарльз поднял голову. Не удивился. Не стал бурно радоваться. Не выразил беспокойства. Однако, я никогда раньше не приезжал без приглашения.
— Привет, — сказал он.
— Привет.
Я стоял, а он смотрел на меня в ожидании.
— Скучно одному, — сказал я.
Он прищурился, разглядывая сухую мушку.
— Вещи на пару дней привез?
Я кивнул.
Он указал на поднос с напитками:
— Угощайся. И налей мне розового джину, пожалуйста. Лед на кухне.
Я принес ему джин и сел в кресло со своим бокалом.
— Расскажешь, что с тобой было?
— Нет.
Он улыбнулся.
— Тогда поужинаем и в шахматы?
Мы поели и сыграли две партии. Первую он выиграл без труда и велел мне сосредоточиться. Вторая продолжилась полтора часа и закончилась ничьей.
— Так-то лучше, — заметил он.
Умиротворенность, которую я не мог обрести в одиночестве, медленно возвращалась ко мне в присутствии Чарльза, хотя я и понимал, что мне просто было легко в его обществе и в этом большом старом доме, где течение времени не было заметно, а на деле моя душа по-прежнему лежала в развалинах. Так или иначе, впервые за десять дней я выспался.
За завтраком мы обсудили предстоящий день. Чарльз должен был присутствовать на стипль-чезе в Тоустере, в сорока пяти минутах езды на север. Он выступал там распорядителем, и эта почетная должность была ему весьма по душе. Я рассказал ему о Джоне Викинге, гонках на воздушных шарах, посещении клиентов на букву «М» и об «Антиквариате в каждый дом». Он улыбнулся, выказывая знакомую смесь веселья и довольства, как если бы я был его воспитанником и начинал оправдывать надежды. Это он в свое время подтолкнул меня к работе сыщика, и каждую мою удачу считал и своей заслугой.
— Миссис Кросс сказала, что тебя спрашивали по телефону? — спросил он, намазывая масло на тост. Миссис Кросс была его экономка, спокойная, умелая и добрая.
— Кто спрашивал?
— Кто-то позвонил в семь утра. Миссис Кросс сказала, что ты еще спишь и предложила передать сообщение, но на том конце ответили, что перезвонят.
— Может, это был Чико? Если он не застал меня дома, то мог догадаться, что я мог поехать сюда.
— Миссис Кросс сказала, что он не представился.
Я пожал плечами и потянулся к кофейнику.
— Вряд ли что-то срочное, иначе он попросил бы меня разбудить.
Чарльз улыбнулся.
— Миссис Кросс спит в бигуди и с кремом на лице. Она ни за что не позволит себе показаться тебе на глаза в семь утра, разве что случится землетрясение. Она считает, что ты очень симпатичный молодой человек, причем повторяет это каждый раз, когда ты приезжаешь.
— О, господи.
— Ты вернешься сюда вечером?
— Еще не знаю.
Он сложил салфетку, не отрывая от нее взгляда.
— Я рад, что ты приехал.
Я посмотрел на него.
— Ну что ж. Если вам хочется это услышать, то я так и скажу. И это правда. — Я помедлил, подыскивая самые простые слова, способные выразить то, как я его ценил. — Здесь и есть мой дом.
Он быстро поднял взгляд, и я криво усмехнулся, поднимая на смех его, себя, весь чертов мир.
Хайлан оказался величавой усадьбой, с трудом мирившейся с нашим пластиковым веком. Сам дом открывался для посетителей лишь несколько раз в году, ни дать ни взять старая дева, принимающая гостей, но парк постоянно сдавался в аренду под цирки, ярмарки и народные гуляния.
Организаторы не особенно старались привлечь посетителей: на подъездах к парку не было ни флагов, ни суеты, ни афиш, которые можно было бы прочесть с десяти шагов. Вход выглядел скромно и пристыженно. Несмотря на это, к воротам стремилась впечатляющая толпа. Я встал в очередь, заплатил на въезде и съехал на траву, чтобы припарковать машину в ряду прочих в отгороженной веревками зоне. За мной продолжили парковаться все новые машины.