— Если бы, — улыбнулся я в ответ, но он уловил в моих глазах тоску, которую я не сумел скрыть.
— Мне очень жаль, — вздохнул он с сочувствием, которого я вовсе не хотел.
— То были прекрасные времена, — беспечно произнес я. — И это главное.
Он покачал головой, в досаде на свою бестактность.
— Послушайте, мне было бы куда как хуже знать, что вы радуетесь тому, что я больше не в седле.
— Нам есть, что вспомнить, не правда ли? Некоторые дни бывают просто исключительные.
— Несомненно.
Владелец лошади и жокей порой становились очень близки, подумал я. В той малости, где их жизни соприкасались, где лишь скорость и победа имели значение, они делили тайный восторг, скреплявший их отношения не хуже цемента. Я испытывал подобное лишь изредка и лишь с немногими владельцами, но с Филиппом Фраэрли я почти каждый раз чувствовал эту связь.
От ближайшей группы отделился человек и улыбаясь подошел к нам.
— Филипп, Сид, рад вас видеть! — Наши ответные приветствия были вполне искренними. Сэр Томас Улластон, нынешний главный распорядитель, глава Жокей-клуба, глава, можно сказать, всей конноспортивной индустрии, был человеком разумным и практичным, а также обладал необходимой для эффективного администратора широтой взглядов. Порой его называли чересчур суровым, но на этом посту уступчивым было не место. За недолгое время, которое прошло с его назначения, правила были улучшены, а многие несправедливости устранены. По сравнению со своим безвольным предшественником сэр Улластон отличался решительностью.
— Как поживаешь, Сид? Сколько жуликов поймал за последнюю неделю?
— На этой нисколько, — печально ответствовал я.
— Наш Сид скоро Службу безопасности затмит, — с улыбкой обратился он к Филиппу Фраэрли. — В понедельник ко мне приходил Эдди Киф, жаловался, что мы Сиду слишком много воли даем. Просил, чтобы мы запретили ему работать на ипподромах.
— Эдди Киф? — переспросил я.
— А что это ты удивляешься? — весело спросил сэр Томас. — Я ему сказал, что мир скачек перед тобой в долгу и за спасение ипподрома Сибьюри от закрытия, и много еще за что, так что Жокей-клуб тебе под руку лезть не будет, разве что ты нечто совсем непотребное выкинешь, но это вряд ли, уж мы-то тебя хорошо знаем.
— Спасибо, — чуть слышно проговорил я.
— И будь уверен, что это не только мое мнение, но и официальная позиция Жокей-клуба.
— А по какой причине, — медленно начал я, — Эдди хочет запретить мне работать?
Он пожал плечами.
— Что-то насчет доступа к документам Жокей-клуба. Ты получил доступ к каким-то документам, а ему это не понравилось. Я сказал, что придется ему привыкать, потому что я не собираюсь препятствовать твоим расследованиям. Они идут на пользу всей конноспортивной индустрии.
Незаслуженная похвала тяжким грузом легла мне на плечи, но он продолжал, не давая мне возразить:
— Поднимайтесь оба наверх, выпьем, побеседуем. Пойдем, Сид, Филипп...
Он повернулся и жестом пригласил нас следовать за ним, указывая дорогу.
Мы поднялись по лестнице с надписью «служебный вход». Подобные лестницы вели на трибунах ипподромов в оформленные со сдержанной роскошью ложи распорядителей, и оттуда — в застеленное ковром помещение со стеклянной стеной, открывающей вид на скаковую дорожку. Там уже находились другие гости, разбившиеся на группы. Официант обходил их с напитками на подносе.
— Полагаю, что вы знакомы с большинством присутствующих, — радушно произнес сэр Улластон. — Мадлен, дорогая, — обратился он к жене. — Ты ведь знаешь лорда Фраэрли и Сида Холли? — Мы обменялись рукопожатиями.
— Ах, да, Сид, — продолжал он, тронув меня за рукав. Я повернулся и оказался лицом к лицу с одним из гостей.
— Вы знакомы с Тревором Динсгейтом?
Глава тринадцатая
Мы ошеломленно уставились друг на друга.
В прошлый раз я лежал перед ним на соломе, трясясь от страха. Он и сейчас прочтет у меня на лице страх, подумал я. Он знает, что он из меня сделал. Нельзя же просто стоять с бесстрастным выражение лица... но надо. Меня охватил невероятный ужас, казалось, будто голова отделилась от тела.
— Вы знакомы? — уточнил сэр Томас в легком недоумении.
— Да, — ответил Тревор Динсгейт. — Мы встречались.
По крайней мере в его глазах и голосе не было насмешки. Это было невероятно, но у меня создалось впечатление, что на его лице мелькнуло опасение.
— Выпьешь, Сид? — предложил сэр Томас, и у моего локтя возник официант с подносом. Я взял стакан с напитком цвета виски, стараясь унять дрожь в пальцах.
Сэр Томас продолжил разговор: