— Я только что говорил Сиду, насколько Жокей-клуб ценит его успехи, и, похоже, он потерял дар речи.
Мы оба — и Тревор Динсгейт, и я — промолчали. Сэр Томас удивленно приподнял брови и начал снова.
— Ну что же, Сид, поведай нам, кто победит в главной скачке.
Я постарался собраться с духом, чтобы поддержать иллюзию того, что жизнь идет своим чередом.
— Э-э... Уайнтестер, полагаю.
Мой голос прозвучал сдавленно, но сэр Томас ничего не заметил. Тревор Динсгейт разглядывал содержимое стакана в своей холеной руке и покручивал кубики льда в золотистой жидкости. Кто-то из гостей обратился к сэру Томасу, тот отвернулся, и Тревор Динсгейт немедленно вновь пронзил меня взглядом, полным неприкрытой угрозы и заговорил быстро, с силой, примитивным и безжалостным языком насилия и мести.
— Если ты нарушишь слово, то я тебя найду.
Он не отрывал от меня глаз, пока не убедился, что я все понял, и затем тоже отвернулся, угрожающе двинув широкими плечами под пиджаком.
— Сид, — Филипп Фраэрли снова оказался рядом со мной. — Леди Улластон интересуется... Послушай, с тобой все в порядке?
Я неуверенно кивнул.
— Дружище, ты так побледнел...
— Я... э-э... — Я постарался взять себя в руки. — Что вы сказали?
— Леди Улластон интересуется... — Он говорил и говорил, а я слушал и отвечал ему с чувством полной нереальности происходящего. Раздираемый изнутри ужасом моего положения, я тем не менее продолжал стоять себе со стаканом в руке и вести светский разговор с супругой Главного распорядителя. Через пять минут после этой беседы я не смог бы вспомнить ни единого слова. Я не чуял под собой ног. Совсем расклеился.
Скачки шли своим чередом. Уайнтестер проиграл главную скачку лоснящейся черной кобыле по кличке Миссис Хиллман, а Ларри Сервер на лошади синдиката Филиппа Фраэрли всю дистанцию держался среди замыкающих. Внутри меня царил все тот же хаос, и после пятой скачки я решил, что смысла оставаться дольше нет, ибо я все равно почти ничего не соображаю.
Как обычно, за воротами, опираясь на свои машины, стояли шоферы, ожидающие хозяев. Там же был один из жокеев, потерявших лицензию за взятки, полученные от Раммилиза.
Проходя мимо, я кивнул:
— Джекси.
— Сид.
Я прошел к машине, открыл дверцу, швырнул спортивный бинокль на заднее сиденье. Сел.
Завел мотор. Немного помедлил и вернулся к воротам на задней передаче.
— Джекси, садись в машину. Я плачу.
— За что? — Он подошел, открыл дверцу и уселся рядом.
Я вытащил из заднего кармана брюк бумажник и бросил ему на колени.
— Забирай все деньги, — велел я, пересек парковку и выехал на дорогу.
— Ты же мне совсем недавно довольно много отвалил, — возразил он.
Я только усмехнулся в ответ.
— Знаю... Пусть это будет в счет будущих услуг.
Он пересчитал банкноты.
— Все забирать? — с сомнением переспросил он.
— Мне нужна информация о Питере Раммилизе.
— О, нет! — Он хотел было открыть дверцу, но к тому времени машина уже набрала скорость.
— Джекси, — снова заговорил я. — Никто нас не слышит, и дальше меня это не пойдет. Просто расскажи, сколько он тебе платил и за что, ну и все, что сможешь вспомнить.
Помолчав, он буркнул:
— Сид, да меня за меньшее пристукнут. Ходят слухи, что он привез из Глазго двух профи, для особого дела, и если ему сейчас дорогу пересечь, то прихлопнут как муху.
— А ты видел этих профи? — спросил я, догадываясь, что я-то видел.
— Нет. Просто сорока на хвосте принесла
— А твоя сорока в курсе, что за дело такое особое?
Он потряс головой.
— Что-нибудь, связанное с синдикатами?
— Не будь ребенком, Сид. Все, что имеет отношение к Раммилизу, так или иначе связано с синдикатами. Он парой десятков заправляет, а может и больше.
Ничего себе, подумал я, тут дело еще серьезней.
— Какая у него обычная такса за то, что сделал сегодня Ларри Сервер?
— Сид! — протестующе воскликнул он.
— Как он устраивает, что жокеи типа Ларри Сервера вообще получают работу, которую в обычной ситуации не получили бы?
— Обращается с вежливой просьбой к тренеру, как говорится, «за пригоршню долларов».
— Он подкупает тренеров?
— Порой, это не так уж дорого. — Некоторое время Джекси задумчиво глядел перед собой. — Я тебе этого не говорил, конечно, но прошлой осенью были скачки, где Раммилиз стоял за каждой лошадью, и результаты получал какие сам хотел.
— Это невозможно, — возразил я.
— Да что ты. Помнишь ту долгую засуху? Земля была такой твердой, что набиралось всего четыре-пять, может шесть участников? Мне точно известно о трех скачках, где все лошади были его. Букмекеры и знать не знали, с чего им так не везет, бедолаги.