Громовой раскат пушечного выстрела предупредил, чтобы мы не двигались дальше. Это был предупредительный выстрел, каменное ядро погрузилось в море, подняв гигантский столб воды, примерно в шестидесяти варах от нашего носа, со стороны правого борта.
— Останемся здесь, — сказал отец, оглядывая фламандский флот, — а не то потопят.
— Возможно, стоит с ними поговорить, капитан, — предложил Лукас.
— Вот и займись этим. Сообщи, что мы хотим торговать.
Лукас залез на бушприт, что располагается на носу, и, обхватив его ногами, словно мартышка, приставил ладони ко рту и прокричал свою галиматью. Фламандцы что-то крикнули в ответ. Потом Лукас спустился с бушприта и вернулся к отцу.
— Сеньор Эстебан, они просят прислать парламентера.
— Так и сделаем, — ответил отец с серьезным выражением лица.
Всё это ему не нравилось, и лишь грядущее разорение заставило его прибегнуть к подобным сделкам, а хуже всего, что с того мгновения, как он заключал договор с фламандцами, сам он становился в глазах закона контрабандистом, что для такого гордого и благородного идальго было тяжким грузом, не говоря уже о том, что отцу пришлось заключить соглашение с беглецами, разыскиваемыми законом. Столько неприятностей, да еще в таком преклонном возрасте, я даже начала опасаться за его жизнь и здоровье, потому что видела, как день ото дня он ослабевает и иссыхает.
Мы спустили на воду шлюпку, и отец, Лукас, Хаюэйбо и Антон отправились к главному судну флотилии. Они довольно долго не возвращались. Дождь усилился, и все оставшиеся на «Чаконе» играли в карты, хотя в тот вечер даже Родриго казался «невинной овечкой» — так, по его словам, называли в картежных притонах новеньких и наивных игроков. Когда Николасито, следивший за фламандцами, прокричал, что шлюпка возвращается, все побросали карты, тут же вскочили и выглянули за борт, не успели еще карты упасть на палубу, до того всех снедало беспокойство.
Отец первым поднялся на борт. Однако, не проронив ни слова, он с задумчивым видом проследовал в свою каюту. Хаюэйбо и Антон остались, чтобы поднять шлюпку, а мой учитель Лукас уселся на мокрой после дождя палубе, чтобы поведать нам о том, что произошло.
— Сдается мне, что с этими фламандцами трудновато вести дела, — начал рассказ мурсиец, поглаживая бородку. — Говорят, что взамен оружия им нужен лишь табак, а больше никакие товары их не интересуют, и хотят они его много.
— Не знаю, сможем ли мы столько найти, — встревоженно заявил Родриго.
— В шлюпке я всё твердил капитану, — продолжал рассказ Лукас, — что на те припасы, что мы храним в трюмах, мы сможем купить табак на рынках Картахены, Кабо-де-ла-Велы, Куманы и Маргариты, где расположены основные плантации Твердой Земли. Сколько сможем раздобыть табака, много или мало, столько и привезем этим фламандцам. Они дадут нам оружие, а мы вручим его беглым рабам, которые, в свою очередь, заплатят нам серебром Потоси. С этими деньгами мы, по возможности, на сей раз отправимся к плантаторам, выращивающими табак в упомянутых местах, и поскольку по всей Твердой Земле не хватает денег, а мы привезем достаточно серебра, то сможем заключить соглашение о приличных количествах и по хорошей цене, и если повезет, получим товар за меньшие деньги. Загрузим корабль табаком, вернемся сюда и начнем всё сначала. С каждой поездки будем выручать немного больше.
— Но вы выпросили хоть немного оружия? — поинтересовалась я.
— Нет, эти мерзавцы отказались от всех предложений, — ответил мой учитель, — но сказали, что чем больше табака, тем больше оружия. На этом пузатом двухмачтовом судне есть один человек из Мидделбурга по имени Мушерон [29], он и командует на этой земле. Похоже, он больше всех склонен торговать. Другие капитаны гукоров говорят, что на соли уже зарабатывают достаточно, так что ежели нам нужно оружие, придется купить им достаточно табачного листа — товара, что на антверпенских рынках продается на вес золота. Они злы на короля Испании, утверждая, что тот по совету губернатора близлежащей Куманы, дона Диего Суареса де Амайи, подумывает о том, чтобы отравить соляные копи, дабы они не могли добывать соль.
29
Даниэль де Мушерон — голландский искатель приключений и корсар, действовавший на Карибах в течение двенадцати лет. Член влиятельной семьи фламандских торговцев. Погиб на полуострове Арайя в ноябре 1605 года.