Еще до начала Западного похода я было взялся за это, но, реально оценив, сколько там работы, сдался, едва начав. Чтобы одолеть такое дело, нужно день и ночь заниматься только созданием этих кодексов, а у меня времени на это как не было, так и нет. Оставив это дело, я не выбросил его из головы. Воюя в Европе и собирая там нужных для Руси людей, я нашел и для этого дела спецов. В столице Богемии мои бойцы как-то отбили у ордынцев одного богослова, знатока законов Юстиниана, а еще через год Куранбаса выкупил у возвращающихся из Италии воинов Бурундая аж профессора университета Болоньи. Ныне эти два ученых мужа, не поднимая головы, работают над первым Общесоюзным судебником, и я очень надеюсь, что успею его отредактировать и провести через Палату князей и Земский собор уже этой зимой.
Вспомнив все это, я спокойно дождался окончания обличительной речи, а затем иронично улыбнулся.
— Ты прав, Богдан Нездинич, нет порядка на земле Русской, но это не значит, что и нам с тобой можно его нарушать. Мы, власть предержащие, должны быть столпами правопорядка, а не его нарушителями. Ныне я уже работаю над созданием единых законов для всего Союза городов Русских, так что повремени малость, и сам вскоре увидишь, как все поменяется.
То, что я смягчился и не отреагировал на резкий тон Богдана, обрадовало его брата, и тот тоже растянул рот в улыбке.
— Ты, Фрязин, мастак всякие новомодные штуки придумывать. — Горята решил подсластить ситуацию панибратской лестью. — У тебя может и выйдет!
Его старший брат отнесся к моим словам более серьезно, хоть и покачал головой.
— Законы придумать можно, тока где взять силу, чтобы всех людей их выполнять заставить.
Часть 1
Глава 3
Конец мая 1263 года
Грохот выстрела и едкий запах пороха ударил в нос. Не обращая внимания на вонючий дым, вглядываюсь в мишень.
Метнувшись к рубежу, Артюха орет прямо оттуда.
— Попал, господин консул! Попал, прям в яблочко!
Артюха Кривой тут главный на стрельбище, он из бывших стрелков, служил в полку Ерша и под Ревелем ему крепко досталось. Парень выжил, но лишился глаза и правой руки. Выжить в это время и с двумя руками не просто, а про калеку и говорить не приходится. Пенсион, что я плачу таким ветеранам, это капля в море, на нее можно разве что не сдохнуть. Вот и стараюсь всячески помогать таким бойцам, пристраиваю куда смогу.
Сняв с сошки тяжелое ружье, осматриваю приклад, казенную часть, ствол, а затем протягиваю ружье Петру Сухому.
— Ну что ж, воевода! Неплохо!
Тот довольно щерится.
— А я, что говорил, господин консул!
Воевода Тульского острога Петр Сухой привез мне на утверждение новый громобой, сделанный и испытанный на Тульском оружейном заводе только в этом году. Его главное отличие от всех предыдущих, это высверленный ствол. До этого все стволы представляли собой простую трубу, сваренную кузнечной сваркой из пластин мягкого ковкого железа. Их обрабатывали снаружи и изнутри, но если шлифовка наружной части не представляла труда, то отшлифовать трубу изнутри удавалось весьма посредственно. Это, естественно, сказывалось как на дальности стрельбы, так и на точности. Фактически, попасть в мишень из того ружья было нереально даже с тридцати шагов. В бою шеренга громобоев палила в плотную массу атакующего противника, не целясь, просто куда-то в толпу. Стрелять с дистанции больше пятидесяти шагов не имело смысла вообще, все уходило в молоко, а с меньшей — шеренга успевала сделать всего один выстрел до рукопашной.
С этим надо было что-то делать, и вот, возвращаясь три года назад из Западного похода, я специально заехал на Тульский завод. Собрал всех мастеров и как смог обрисовал им конструкцию сверла и метод высверливания ствола изнутри. По сути, надо было создать лишь обыкновенное сверло, ведь примитивный токарный станок на велосипедном или водяном приводе уже вовсю использовался на всех моих фабриках и заводах.
Для тринадцатого века задача оказалась не такой уж и простой, я это увидел тогда по лицам моих слушателей. Мастера внимали мне молча, по окончании вопросов не задали, а покивав, поблагодарили и, можно сказать, отпустили с миром. Я поехал дальше в Тверь в надежде на то, что меня поняли и талант русского человека самостоятельно справится с этой задачей.
Прошедшие три года показали, что ожидания мои были слишком завышены. И хоть я все эти годы не слезал ни с Тульского воеводы, ни с главы Тверской военной мануфактуры, дела, надо сказать, шли у них неважно. Мои требования показать результат не давали им спокойно спать по ночам, но время шло, а приличного ружейного ствола как не было, так и не появилось. Понятное дело, для хорошего сверла нужна хорошая сталь, а у нас с этим и по сей день большие проблемы, то печи трескаются, то температуру не добирают, то еще что. В общем, три года минуло, и вот вчера показали-таки мне готовое ружье. Памятуя о моем интересе, воевода сам примчался в Тверь и вчера со всей торжественностью вручил мне образец. Я скрывать радости не стал, воеводу обнял, от души поблагодарил, а всех мастеров, кто руку приложил, пообещал наградить.