— Консул, ты приехал сюда глубокомысленно помолчать⁈
Беззвучно крою себя за ненужные сейчас эмоции, а вслух приношу извинения.
— Прости, госпожа! Если позволишь, я объясню тебе зачем здесь Абатай-нойон.
Разрешающий кивок ханши, и я начинаю обстоятельно рассказывать ей о том, как можно будет посадить на престол Золотой орды ее малолетнего сына.
В процессе рассказа внимательно слежу за лицом Боракчин и, несмотря на ее попытки скрыть эмоции за бесстрастной маской, вижу, что она не впечатлена и полна сомнений.
Ее голос, прервавший меня, подтверждает это.
— Консул, ты описываешь мне много ненужных мелочей, но опускаешь главное — как я смогу взять трон⁈ У меня не осталось в Сарае преданных людей. Они все или убиты, или переметнулись к Берке, или бежали в другие страны! Кто поддержит меня⁈ Как я смогу удержать власть⁈ — Тут ее рот скривился в презрительной усмешке. — Или ты наивно рассчитываешь на этого червя Абатая⁈
Отрицательно машу головой и, подняв руку, прошу ее успокоиться.
— Нет, Абатай нужен совсем для другого дела.
Мой ответ бывшую ханшу не устроил, но она все же взяла себя в руки, демонстрируя, что готова слушать.
Дав ей еще секунду, я продолжаю.
— Через два года Берке начнет новую войну с Ираном. Он вместе с войском будет на Кавказе, когда мои воины возьмут для тебя Булгар, Сарай-Берке и Золотой Сарай…
Боракчин вновь прервала меня.
— Хорошо…! Мой сын сядет на принадлежащий ему по праву трон, но все войны рано или поздно заканчиваются! Кто встанет на его защиту, когда Берке с войском вернется на Волгу⁈ Ты⁈
Бросаю на нее укоризненный взгляд, мол, наберись терпения, женщина! Этого оказывается достаточно, и в наступившей тишине я вновь начинаю говорить.
— Ты абсолютно права, госпожа, все когда-нибудь заканчивается и человеческая жизнь тоже. — На моем лице непроизвольно появляется ироничная усмешка. — Берке также смертен, как и все! Он никогда уже не вернется в свою столицу на Волге, он умрет примерно через год после окончания войны.
Мгновенная злая радость промелькнула в глазах Боракчин, но тут же исчезла.
— Откуда ты знаешь?
Оставляю этот вопрос без ответа, лишь одеваю на лицо маску искреннего удивления — мол, что за глупые вопросы!
О моем даре предвидения бывшая ханша знает не понаслышке, и потому такой ответ ее вполне удовлетворяет. Несколько секунд глубокого раздумья чертят складками ее лоб, и она вновь озвучивает свои сомнения.
— А что скажет сын этой сучки Хучухадунь⁈
Моих знаний из прошлой жизни хватает, чтобы понять: она имеет в виду старшего сына своего бывшего мужа Тукана от первой жены Хучухадунь, и лишь пожимаю плечами.
— А кто будет его спрашивать⁈ Если он попадет к нам в руки, ты сможешь сама решить его судьбу, а ежели нет, то ею распорядится Высокое Небо.
Демонстративно изображаю безразличие и непонимание проблемы, дабы вывести Боракчин из себя.
— Я не об этом! — Недовольно взрывается она. — Что, если знать и войско поддержат его, а не моего сына⁈
Этот нервный срыв показывает, чего бывшая ханша опасается больше всего. То, что Берке не вечен, ей понятно. Ему уже пятьдесят четыре, а для Великой степи это глубокая старость. Мало кто из монгольских ханов доживал до шестидесяти.
Дождаться смерти Берке — это она могла себе позволить, а вот для устранения других претендентов на трон у нее уже не было ни сил, ни возможностей. Для большинства монгольской знати она отыгранная партия, и то, что они вновь позволят ей стать регентом при малолетнем сыне, казалось ей маловероятным.
Тут, в общем-то, успокоить ее мне было нечем. Риск проиграть есть всегда! Все может быть в этой жизни! Конечно, у меня есть план, как удержать трон для ее сына и сделать его правление полностью зависимым от моей воли. Вот только раскрывать его сейчас рановато, да и желания упрощать ей жизнь у меня нет никакого.
Поэтому просто давлю на нее своей непоколебимой уверенностью.
— Поверь мне, госпожа, войско это всего лишь стадо баранов, оно пойдет туда, куда поведут его пастухи. — Тут я позволяю себе загадочную улыбку. — А для пастухов у меня есть очень убедительные доводы.
Никаких доказательств, всего лишь слова, но иногда и этого бывает достаточно, если произносит их человек с определенным авторитетом. Мой же авторитет для Боракчин-хатун имеет довольно высокую планку, особенно с того дня, как мои люди выкрали ее из-под самого носа Берке.
Боракчин сделала вид, что удовлетворилась моей уверенностью. Впрочем, другого выбора у нее и нет! Очереди из желающих помочь ей вернуться на трон что-то не видно! Я единственный, кто протянул ей руку помощи после переворота Берке, даже от Хулагу поддержка последовала лишь на словах.