–Я ничтожный. Александра Берн, я ничтожный.
Он уткнулся в мою щёку, пододвинув меня к себе ближе. Моё дыхание остановилось.
–Зачем ты настроил всех против меня?
–Все уважают тебя, – прошептал Шнайдер.
–Все ненавидят меня, – опустила голову вниз, на его руку, но сначала внимательно оглядело её, чтобы посмотреть есть ли там царапины. Ведь теперь на моей губе красовалось кровавое пятно.
–Какая разница, что думают все?
Посмотрела на этого парня, чтобы посмотреть в его и глаза и понять: сейчас он настоящий или тогда, когда унижает меня? Но он отвернул голову.
–Поцелуемся? – спросил он, уткнувшись в стену. А потом после моего молчания повернул голову ко мне. Его губы находились буквально в пяти сантиметрах. Они приближались, но моя рана и его рана на губе. Нет, я не могла. Поцеловать его – заразить.
–Нет, – отвернула резко голову.
Резко встала. Немного отряхнулась от пыли, оглядела парня с веснушками с головы до ног, а потом плюнула в него.
–Заслужил, – спокойно произнёс Артём.
Я посмотрела на него ещё раз, а потом отвернулась и пошла на выход.
–Мы ещё поцелуемся, – крикнул он вслед. Я бы и сейчас поцеловала тебя. Прости. Твоё будущее важнее моего настоящего.
Нет, он не видел, как я улыбнулась. Также он не видел того, как ночью я плакала. Где-то в душе понимала, что нравлюсь ему, но мой разум отказывался это воспринимать, потому что его поступки с его чувствами явно где-то не договорились.
Также отказывалась принимать тот факт, что он мне нравится. Такие мальчики не могут нравится. Меня передёргивает при встрече с ним, хочется засунуть свою голову в землю, как это делает страус, когда чувствует страх или опасность.
На следующий день меня снова ждал Артём.
–Я не пойду с тобой никуда.
–Почему? – спросил Шнайдер, взяв мою руку.
–А зачем? Чтобы потом снова кто-нибудь подумал, что я нравлюсь тебе, и ты снова меня будешь унижать? Как объяснить всем, что тебе просто скучно, поэтому ты приходишь за мной.
–Думаешь, что, объяснив всем, они поверят? Каждый будет думать так, как ему угодно.
–Мне не нравится быть твоей игрушкой, – я повысила голос и попыталась выдернуть свою руку, но Артём только крепче сжал её.
–Мы опоздаем сейчас в школу.
Почему он не реагирует на мои фразы?
–Хватит, скажи, ты считаешь это нормальным?
–Александра, ты лучшая девушка, которую я знаю, и мне хочется быть рядом с тобой.
Артём обнял меня, наклонив голову к моей голове.
–Значит, нравлюсь тебе?
Шнайдер поцеловал меня в лоб, потом пошёл в школу, не отпуская моей руки.
Весь день я чувствовала этот поцелуй у себя на лбу, он будто выжег шрам.
На перемене я подошла к нему, чтобы спросить о домашнем задании. Но это лишь был повод.
–Артём, я хотела спросить.
Но Шнайдер лишь одарил меня взглядом и отвернулся.
–То есть этот поцелуй вообще ничего не значит?
Я сказала это настолько громко, что все мои одноклассники посмотрели на нас. Но Артём не повернулся, ничего не сказал. Он лишь вышел из класса с высоко поднятой головой.
–Он не простит тебе этого, – кто-то сказал за моей спиной. Да, это был бывший друг Артёма.
–Чего? – спросила я.
–Его жизнь – это жизнь, о которой никто не знает. Ты была её частью. Теперь уже никто, – Коля Пивани тяжело вздохнул и добавил, – это того стоило?
–Я….
Мне пришлось остановиться, потому что в голову мне ничего не пришло. Что я могу сейчас сказать? Оправдать себя? Ну, а смысл? Возникнет ещё больше вопросов и закапаю себя ещё больше.
–Александра Берн, только не плач, – Пивани протянул руки и обнял меня. Его рука легла на мою голову.
Из моих глаз самопроизвольно текли слёзы. Не могла взять себя в руки. Но перемена длиться не вечно.
После уроков я ждала, что Артём Шнайдер подойдёт ко мне и спросит: «Идём?». Но единственное, что он сделал, это собрал портфель и вышел. В этот момент мы в классе были одни, а он даже не посмотрел на меня.
Ладно. Ладно. Ладно.
Неужели можно перестать замечать человека из-за этого?
Дома пыталась не думать об этом. Как обычно сделала уроки, поела. Выпила таблетки. Завтра уже надо бы сходить к врачу.
Я вот просто лежала, смотрела в потолок, а потом поняла, что безумно хочу мороженного. Я так давно его не ела, в страхе заболеть. Но теперь я не боялась. Теперь мне было безразлично моё будущее. Встала вся воодушевлённая, чтобы сходить в магазин. Вечером захотелось мороженного, но карманных денег мне не давали. Набралась смелости и подошла к папе. Он не посмотрел на меня, когда я задела его.