На следующий день Артём ходил так, будто победа уже у него. Он не сказал ни слово. За весь промежуток времени, пока мы учились вместе, это было впервые, чтобы Шнайдер просто прошёл мимо меня. Парень просто смотрел и усмехался. Это так давило. Так становилось от этого не по себе. Теряла надежду в себя. И вот перед самым выступлением, мои руки начали предательски дрожать, а голова раскалываться. Неужели не смогу выступить?
Я стояла за кулисами. Должна была выступать первой. Чувствовала, как мои ноги становились ватными. Начинало темнеть в глазах. Помню сильный удар головой. А дальше ничего не помню.
Когда я очнулась, то лежала в больничной палате. Врач смотрела на меня, а потом произнесла:
–Твоё лечение тебе не помогает. По-моему, твой организм совсем ослаб. Посети, пожалуйста, больницу в ближайшие дни.
Я смотрела на неё и чувствовала, как по моей щеке стекала слеза. На моём лице появилась улыбка. Скоро конец, а я тогда не знала радоваться мне или плакать. Медсестра подала мне платок и аккуратно посадила.
–Ты как себя чувствуешь?
Мне было тяжело сосредоточить свой взгляд на чём-то одном. Видела перед глазами только расплывчатые предметы. Кивнула головой.
–Выпьешь таблетку? – женщина подала мне стакан воды и три таблетки. Быстро их выпила, а потом спросила:
–Сколько времени?
–Доходит девять часов вечера.
Я всё пропустила? Мои шансы теперь точно равны нулю. Теперь мама никогда не будет гордиться мной. Теперь я для неё точно стану никем.
–Позвоню твоим родителям, чтобы забрали тебя? Или останешься здесь?
–Позвоните, – шёпотом произнесла я.
Я разрыдалась, как маленькая девочка, когда осталась в палате одна. Мои руки не успевали убирать со щёк слёзы. Я не хотела заканчивать свою жизнь поражением. Я не хотела умирать никем для своих родителей. Я не хотела умирать, не выиграв, у Артёма Шнайдер ни разу.
Но, по-моему, выбора у меня не было.
Скоро за мной приехал отец. Села к нему в машину. По дороге он не спросил, как моё самочувствие. Он только посмотрел в мои красные глаза и нахмурился.
–Как дела? – спросила я.
Но, наверное, отец подумал, что спросила я у пустоты.
–Такая погода хорошая. Начало осени – это прекрасно, – продолжила я.
Услышала, как отец вздохнул. Хотелось крикнуть ему в ухо: «Я ещё живая! Поговори ты со мной! Это не сложно! Я твоя дочь! И ещё пока живая дочь!». Но поняла, что боюсь не услышать после этой фразы ответ.
Домой забежала в свою комнату и сразу упала на пол, свернувшись в калачик. Смотрела в окно. Может выпрыгнуть? А потом отвернулась от него.
Снова новый школьный день. Зашла в класс прямо перед звонком, чтобы не слушать то, насколько я вчера облажалась. Никто не сверлил меня взглядом. Даже Шнайдер не смотрел в мою сторону. Вроде бы должна была быть счастлива, но это не придавало мне никакого энтузиазма.
После уроков ко мне подошёл Коля. Сказать, что я была удивлена -ничего не сказать.
–Александра, прости, что я тогда наговорил всякого.
–И что ты сейчас хочешь от меня? – холодно спросила я.
–Может быть, ты составишь мне пару на бал? – его язык заплетался. Волнуется? Если человек волнуется, то искренне этого хочет?
–Бал? – я упустила какой-то момент жизни?
–Ну, выборы президента всегда сопровождались осеннем балом. Ты забыла? В том году тебя не было, а в этом ты всё-таки кандидат. Я подумал, что ты пойдёшь. И позвал тебя.
–Хорошо, – я считала, что только слабые не могут простить. Считала себя сильным человеком. Но сейчас я могу смело сказать, что простить предательство Николя Пивани – это был лучший поступок за всю мою жизнь.
–Ты серьёзно?
Кивнула головой. Почему бы и нет? Покажу этому Шнайдер, что я тоже на что-то способна.
Пивани улыбнулся мне, а после он забежал в раздевалку, и я слышала, как он крикнул: «Сама Александра Берн согласилась со мной идти». Это так глупо. Но мило. Если бы кто-то ещё так радовался мне, то, наверное, я чувствовала бы себя нужной.
Когда я пришла домой, на пороге стояла мама. Она показала мне на пакет в её руках, а потом произнесла:
–Тут платье тебе на бал.
Откуда она знала, что я пойду? Ах да. Она не знала, она хотела. Даже если бы я не пошла, меня бы выпнули из дома. Надев платье, подошла к зеркалу. Могла бы спросить моего мнения при выборе одежды на выпускной. Я понимала, что моё мнение мало кого волновало. Но всё-таки. Я не любила платья. Мой повседневный вид всегда были серые джинсы, рубашка, поверх которой обычно я носила кофту на замке. Иногда просто натягивала майку и накидывала джинсовку. Возможно, поэтому в школе девочки не совсем женственные. Я для них, как пример подражания.