— В бордель? — задумчиво предположил Чонин. — Потому что он очень красивый?
— Соображаете, — довольно кивнул Ниа.
Домой Чонин вернулся без настроения. Запер дверь и бросил ключи в глиняную чашку, но тут же затрезвонил телефон в гостиной. Чонин стянул ботинки, пробежался босиком по ковру и поискал трубку в груде диванных подушек. Звонил ему господин Шин, владелец школы искусств. Чонин договорился встретиться с ним утром.
Господин Шин предлагал Чонину место и несколько групп разного уровня для занятий. Они обсудили расписание и решили, что Чонин может вести занятия до двух часов дня ежедневно и иногда — по вечерам. Чонину это подходило — отличный способ занять время и голову, да и деньги неплохие. Школа искусств находилась почти в центре города, поэтому в учениках недостатка не было, а уровень мастерства Чонина вполне отвечал требованиям господина Шина, если не превосходил.
— Вы могли бы отказаться от нынешней работы и заниматься полный день. И выступать на состязаниях. Почему бы нет? — забросил пробный камень господин Шин в конце беседы.
— Не вижу необходимости, — слабо улыбнулся Чонин. — Я ведь согласился на работу в колледже. На меня рассчитывают. И там у меня такие же ученики, какие будут здесь. Я могу себе позволить работать и там, и здесь. Меня это устраивает. А с состязаниями… с ними покончено, как мне казалось, но… Пока не знаю.
— Что ж, как пожелаете. Приступить можете завтра.
Вечером к Чонину на кровать забрался оживившийся Лапа. После помывки он выглядел пушистым увальнем, пусть и тощим пока. Лапа потоптался по ногам Чонина, слегка покусал пальцы на ступнях, свернулся клубком и мирно засопел.
Не омега, конечно, но тоже ничего. Жить можно. Наверное.
========== 3.2 ==========
Комментарий к 3.2
Добрый вечер, котички :)
Сегодня большой кусочек торта.
Бета
3.2
Сэхун тихо злился, постукивая грязными ногтями по жёсткому рулю. Наконец на светофоре вспыхнула зелёная стрелка, и он аккуратно повернул. Приходилось следовать правилам дорожного движения неукоснительно, поскольку на улицах всюду отирались патрульные. Сэхун с мрачной обидой подумал, что им стоило отираться не там, где всё благополучно и дорого, а в трущобах и бедных кварталах. Глядишь, дядя и ему подобные вели бы себя тише и приличнее. Но как же… Патрульных и пончиками не заманишь туда, где действительно опасно.
— Что дальше по списку? — неохотно спросил Сэхун.
— “Тачи”, — буркнул вечно мрачный Седой и поскрёб ногтями заросший щетиной подбородок. — Там стоянка. Тормозни-ка. Поищем что-нибудь. Из списка точняк что-то найдётся.
— Осторожнее надо. Народа многовато.
— Тебя спросить забыли, бестолочь! — зарычал с заднего сиденья Грибочек. — Взяли водилой, вот и рули. Молча. Будешь выкобениваться, получишь член в корму. Чтоб лишнюю энергию спустить с пользой.
— Ага, и чтобы дядя тебе потом этот самый член под корень отмахнул? С удовольствием. Хоть прямо сейчас. Хочешь?
— Грибочек, отвали от шарика. В самом деле отмахнут же. Кёсу лучше знает, куда пристраивать эту корму. А ты, корма, пасть захлопни и не вякай. Не у всех терпение железное, чтобы выносить твои заскоки. Зазнаешься, мигом на член натянут и скажут, что так оно и было. Тогда и дядя не поможет, если натянут за дело.
— Вообще-то, вы тут для защиты моего сокровища, так что сами не вякайте.
— Какого ещё сокровища? — забузил Грибочек.
— Того самого, на котором я сижу, — осклабился Сэхун с откровенной издёвкой.
— Дай я ему рожу начищу! Убью к чёрту… — окончательно вышел из себя Грибочек, и Седой едва утихомирил подельника.
— Закрой хлебало, — строго велел в конце концов Седой Сэхуну. — Больше держать его не буду. Нарвёшься — сам и расхлёбывать будешь.
Сэхун отмолчался, свернул к стоянке и припарковался там, где место нашлось свободное. Седой и Грибочек свалили, а Сэхун остался в салоне. Развернул машину, чтобы выехать было удобнее, и уставился на дорогу. Сидел и пялился без дела минут десять, пока мимо не прошёл кто-то. Сэхун уловил движение боковым зрением. Даже понять не успел, что именно показалось знакомым, и машинально скосил глаза вправо — на тротуар. Шумно сглотнул и облизнул враз пересохшие губы.
Наставник Ким шагал уверенно и легко сразу, небрежно держал снятый и аккуратно сложенный пиджак одной рукой, а другой шарил в кармане брюк. Сэхун с трудом сглотнул ещё раз, когда наставник Ким подошёл к машине — её Сэхун вспомнил мгновенно, едва задержал на ней осмысленный взгляд. Та самая тачка, что торчала как-то у крыльца колледжа. И Сэхун задолжал наставнику Киму колесо.
Ким Чонин. Даже его имя звучало так, словно было из параллельной вселенной, бесконечно далёкой от вселенной Сэхуна. Но сейчас Сэхун мог себе позволить шевелить губами и едва слышно тянуть вслух имя:
— Чон-ин.
Имя такое же, как движения его обладателя. Скупо, экономно, точно, но безупречно элегантно и мощно.
Ким Чонин с неизменным изяществом скользнул в салон и захлопнул дверцу.
За ручку дёрнули, и Сэхун полюбовался, как Седой плюхнулся на соседнее сиденье.
— Грибочек прихватил “тачи”. Надо ещё пару “маркиз”. Давай поищем наугад.
Сэхун не возражал, потому что как раз мог выехать следом за Ким Чонином. Выехал и пристроился на хвосте. Пропустил несколько машин вперёд, чтобы не бросаться в глаза, но цепко держал взглядом задний бампер.
Он не планировал следить за Чонином, но тот ехал в удобном направлении. Пару раз сворачивал к югу, потом выкатил на объездную магистраль и забрал ещё южнее, вырулив к мосту-пропускнику. В семи километрах от моста располагался колледж, но до него Чонин не доехал примерно четыре километра — остановился в новом квартале у небольшой стоянки, дождался зелёного сигнала и заехал за ограждение. Сэхун поступил так же.
Седой без вопросов выскочил из салона на поиски “маркизы”, а Сэхун продолжал держать взглядом знакомую машину. Видел, как Чонин запер дверцу и двинулся к одному из шести подъездов — второму слева.
Дверь за Чонином захлопнулась, мигнув жёлтым сигналом, и Сэхун пулей вылетел из салона, добежал до крыльца и поднялся по ступеням, чтобы просмотреть имена на таблице напротив кнопок.
Напротив двадцать восьмого номера красовалось искомое “Ким Чонин”.
Сэхун неохотно спустился и отошёл от крыльца на несколько шагов, обернулся и беспомощно оглядел окна и балконные лоджии. Вычислить, какими окнами выходила на эту сторону квартира Чонина — или не выходила — Сэхун не мог. Планировку новых зданий он не знал. Не в таких кварталах. В его квартале строили здания намного выше и с крошечными квартирками. Планировка точно отличалась.
“Сэхун-и”. Его никогда так не называли. Никто.
Сэхун вернулся в машину, крепко сжал руль пальцами и с досадой побился о пластик лбом. Потому что дурак. Потому что за каким-то хреном погнал за Ким Чонином, который просто учитель танцев. Хуже того, ещё и альфа. Ещё хуже — альфа из параллельной обеспеченной вселенной. Он всего лишь умел изумительно танцевать и солнечно улыбаться. Только-то. Сэхуну всего лишь хотелось потрогать его губы кончиками пальцев. Хотя бы — кончиками пальцев, если не отдать этим губам всю кожу разом.
Так глупо. Отчаянно глупо. Для Сэхуна Ким Чонин должен был оставаться просто красивой и нереальной картинкой. Не больше. И уж совсем идиотизм мечтать о чём-нибудь таком… Даже думать не стоило. Вот вообще. Ни разу. Сэхун ведь не наивный ребёнок, правильно? Правильно. Вот и нефиг думать.
Нефиг!
Всё неважно. В конце учебного года Ким Чонин навсегда исчез бы из жизни Сэхуна. И даже если бы Сэхун усердно занимался, смысл? Ему двадцать один. Никакие занятия не помогут Сэхуну стать профессионалом. Уже слишком поздно. Сэхун мог лишь до конца учебного года танцевать в своё удовольствие. Немного. Но, быть может, ему бы и этого хватило? Просто пригубить из бокала счастья. Украдкой. Чтобы знать, какое оно вообще. И ему полезно знать, где живёт Чонин. Нет, наставник Ким. Только по учёбе. Потому что у наставника своя жизнь, он счастлив и всем доволен, и Сэхуну в его жизни места нет и никогда не будет — это не сериал. Сюжеты сериалов в жизнь не вписываются.