— Вам и коней подведут. А теперь слухайте!
Пахолоки вышли, остались новоявленные казаки с атаманом.
— Я вас знаю и вы меня знаете, — сказал атаман. — Скажи, Обрезка, Черная морда, каковы у меня руки?
— Знамо, атаман, что руки у тебя длинные, до всякого достанут.
— Угадал ты, Черная морда. Хочу я вас Стенька и Обрезка почтить казачьим делом, чтобы вы всему казачеству послужили, а еще царице и царю Ивану Дмитриевичу! Не забудут ни казаки, ни наша государыня с государем вашей службы. От меня вам по кошелю с злотыми. Одну половину сразу вам даю, другая вас ждать будет. А идти вам в Ярославль до князя Пожарского. Поискать бы в его ополчении, кто на князя в обиде.
Обрезка опередил в догадливости Стеньку.
— Атаман, не петляй по заячьи, волк прямиком ходит, след в след. Не кланяться ты посылаешь нас князю Пожарскому, нож в таком деле нужнее сабли.
— Люблю за догадливость. Не столько на нож надеюсь, сколь на твою догадливость.
— Надейся, атаман, но и сам не плошай. Дело ты нам заказываешь великое, нам после такого свершения уходить в укрывище, а не соваться, где людно. Коли веришь нам, то верь до конца. Потому и отдай нам и то, что приберегать хотел. Не уйдем мы от дела с половиной, не уйдем и с целым, что нам за такое дело положил. А коли не веришь, так и звать бы нас было без надобности.
— Слово и дело! — согласился Заруцкий. — Верю, а потому вручаю и то, что приберечь хотел. Обмана не стерегусь, я завсегда найду вас и в затае! То вам известно...
Заруцкий не ошибся в выборе. Казачью одежду Стенька и Обрезка, не выходя из табора, продуванили. Обрядились в свои лохмотья и ушли в Ярославль.
В городе завозно. Шли со всех концов люди в ополчение Минина и Пожарского. Замешались в этом людстве и Стенька с Обрезкой. Кинули меж собой жребий кому идти с ножом на князя Пожарского. Жребий выпал Стеньке.
В тот день и час назначен был осмотр пушек, которые сгодились бы под Москвой. Пушки собирали по многим городам.
Князь шел по площади, осматривая пушки. Его сопровождали воеводы. Приходилось раздвигать толпу любопытных. В толпе завихрилось. Пронырнув скволь толпу, из-за спины Обрезки выскочил Стенька и кинулся на князя нацеля нож ему в грудь. Не всегда осуществляются заговоры и подговорные убийства. В тесноте кто-то ненароком толкнул Сеньку в бок, и нож задел кого-то рядом с князем. Тут же воеводы заслонили Пожарского. Кузьма Минин крикнул:
— Вяжите убивца!
Тем и спас Стеньку от растезания на месте, его крепко схватили и повалили. Обрезка попытался скрыться в толпе, но его поспешность была замечена. Его схватили. Кузьма Минин выведал у них на допросе кем они засланы. Пожарский распорядился оставить их в цепях для изобличения Заруцкого.
Ополчение двинулось из Ярославля на Ростов.
В казачьих таборах под Москвой заволновались. Из Ярославля дошло до казаков известие о неудачном покушении на Пожарского Стеньки и Обрезки. Казаки кричали, что атаман поссорит их с земством. И тут Заруцкому изменила осторожность. Затеялся он переговариваться с поляками. Польских переговорщиков перехватили. Поставили на расспрос. Под пытками они показали, что Заруцкий готовил сговор с ляхами. Заруцкий не стал ждать созыва казачьего круга.
17-го июля он ушел с верными ему атаманами и казаками из-под Москвы. Опередив атаманов и казаков, меняя заводных коней, к вечеру прискакал в Коломну. Появление Заруцкого для Марины неожиданность. Заруцкий вошел, не стряхнув пыли с одежды, не смыв ее с лица.
— Что с тобой, боярин и воевода? — спросила с упреком в голосе Марина. — В каком ты виде являешься к царице?
— Мог и не явится! Под Москвой бунт. Коломну ставим в осаду, а тебе, царица надобно переселяться в угольную башню, в крепость. У земских, а ныне и у моих казаков мнение — тебя царицей не ставить.
— Мнения меняются, а я царица венчаная на царство. Своими руками ты наше царство потерял, как Ляпунова убил...
Ополчение медленно, но и неуклонно продвигалось к Москве. Его полки вступили в Ростов. Князь Пожарский отбыл в Суздаль, в монастырь, где покоился прах его предков, поклониться им и испросить Господнего благословения на великое дело освобождения Русской земли, что возложила на него судьба.
Суровое, унизительное время. Осквернено, опоганено кладбище. Паписты, враждующие с православной верой, сломали кресты, вытоптали конскими копытами могилы. Иного от них и ожидать было нечего. А русские их прихвостни ради чего изуверствовали, ради чего, забыв Бога, веру, Отечество отдали все на поругание? Всего лишь из желания подслужиться иноземцам. Родовой склеп князей Пожарских разорен. Разбиты каменные гробы. Прах предков разбросан.