Да, Лёня умел поражать.
— Потанцуем? — Дмитрий коснулся руки своей спутницы и кивнул в центр зала, где уже танцевало несколько пар.
— С удовольствием, — улыбнувшись, девушка затушила окурок и, поднявшись, пошла вслед за своим кавалером, сжимающим её ладонь.
Они привыкли играть, привыкли чувствовать друг друга. За три с половиной года с момента их знакомства произошло много всего.
Когда они танцевали, мимо них проплыли Артамасов с Лизой, тепло улыбаясь. Женя так и не смогла побороть какую-то брезгливость по отношению к этому человеку, хотя он всегда был подчёркнуто любезен с ней, дружелюбен и осыпал комплиментами. Ей не нравились его чувства к Татьяне и частая смена женщин, что особенно смаковалось среди людей, окружающих Копейкину в данный момент. Женю не волновала чужая личная жизнь, но раздражала её открытость. Когда-то и она сама была жертвой повышенного интереса и до сих пор нет-нет да слышала шепотки за спиной. Она привыкла. А кто ещё мог бы быть рядом с Дмитрием? Киса? Да она с ума бы сошла, думая, как там её муж справляется без неё с микроволновкой. Ирина Крюкова считала, что женщина всегда должна быть подле своего мужчины, кабы чего не вышло. Татьяна? Ромка и из-за малейшего намёка на подобное разозлился бы, к тому же у них подрастало маленькое кучерявое чудо, которое занимало всё свободное от работы время четы Смирновых. А больше Сизов до такой степени не доверял никому. Женя согласилась сразу, едва он обратился к ней. Как можно отказать человеку, который давно стал почти родственником? Копейкина ценила своих близких, особенно после разрыва с родителями, окончательно наплевавшими на неё, узнав, что дочурка в очередной раз отличилась, закрутив роман с выпускником школы. По их мнению, во всём был виноват Лёня и его пагубное влияние на непутёвую племянницу.
Женя не выдержала очередного потока обвинений в адрес дяди и закатила скандал, после которого её назвали разгульной девкой и посоветовали пройти курс лечения в психиатрической клинике на пару с любимым родственничком. Год назад родители пытались наладить отношения с дочерью, узнав о переменах в её личной жизни, но она была непреклонной: семью нельзя возродить из пепла. Копейкина изредка звонила отцу с матерью, ещё реже заезжала к ним и на корню пресекала любые разговоры о её жизни. Она не была неблагодарной дрянью, она просто отдавала им ровно столько, сколько была должна, и ни граммом больше. Если бы Женя знала, что именно её отец когда-то натравил всевозможные проверки на клуб Лёни, прекратила бы всяческое общение с ним, да и с матерью, без которой в этом деле тоже не обошлось, но Костенко промолчал. Он не мог опуститься до их уровня и нагадить исподтишка.
— Тебе очень идёт бледно-голубой, — Дмитрий улыбнулся.
— Спасибо, — девушка кивнула, выражая благодарность. — Уйдём пораньше?
— Судя по тому, как быстро пустеет и снова наполняется бокал жениха, он не заметит нашего исчезновения. Ты устала?
— Саныч, мне двадцать семь, а не восемьдесят, — хохотнула Копейкина. — Я просто обещала Лёнечке, что сегодня переночую у него. Он хотел поговорить о чём-то. Подбросишь меня к нему?
— Договорились. Прости, — Сизов, увидев кого-то из знакомых, отстранился, — мне нужно отойти. Жди меня за столиком.
— Давай быстрее, а то я сдохну от скуки в компании твоего дружка и его восторженной на всю голову жёнушки.
— Не успеешь, — Дмитрий вывел девушку из круга танцующих и быстрым шагом направился к отделившейся от всех группе мужчин.
— Я думал, он никогда не отпустит тебя, — горячие ладони обожгли плечи Жени, а от знакомого голоса выступили мурашки и разбежались по коже. — Любовь моя, ты всё так же прекрасна, — она ощутила, как шевелятся волосы на затылке, которых касались чужие пальцы, соскользнувшие с одного плеча.
— Янис! — сорвалось с тонких пересохших губ.
— Настанет ли день, когда я перестану узнавать тебя среди сотен и тысяч других? — сильные руки рывком развернули её. Копейкина испуганно зажмурилась. Она боялась встречи с этим человеком и малодушно надеялась, что её не произойдёт. Страшно видеть того, кому причинил боль.
— Женя, посмотри на меня! — его голос хоть и был твёрдым, в нём всё равно слышались просящие и даже отчаянные нотки. — Я хочу увидеть твои глаза.
Девушка подчинилась и, резко выдохнув, посмотрела на светловолосого мужчину, красота которого заставляла сгорать от страсти не одну женщину.
— Здравствуй, Янис, — Копейкина выдавила улыбку. — Не ожидала встретить тебя здесь.
— Меня пригласил господин Артамасов, намекнув, что я буду приятно удивлён.
— Вот ублюдок! — не сдержалась Женя.
Янис рассмеялся и провёл кончиками пальцев по щеке девушки:
— Ты всё такая же…
— Янис, не надо, — она попыталась отстраниться, но проворные пальцы уже спустились ниже и нырнули назад, вцепившись в узелок ленты, будто желали тут же развязать его, а пальцы другой руки поглаживали обнажённое плечо.
— Господин Адомайтис! — Дмитрий вырос за спиной Яниса.
— О, господин Сизов, — мужчина поспешно убрал руки и повернулся, — здравствуйте.
— Вы ведь не хотите скандала?
— Я сделал что-то не то?
— Господин Адомайтис, вы уже привлекли достаточно внимания любопытных, так что будьте любезны, оставьте в покое Евгению.
— Дим, не нужно, — Женя обошла Яниса и схватила начальника за руку. — Давай просто уйдём. Пожалуйста.
— Женя, я не хотел…
— Янис, ничего не говори, — Копейкина покачала головой. — Прости меня.
— Женя, я…
— Нет.
— Пойдём, — Сизов обнял девушку за плечи и повёл к выходу, пытаясь скорее скрыть её от злых любопытных глаз. Такова страстишка этого общества — пляски на чужих могилах. Разве могли эти люди упустить из виду встречу известного продюсера и композитора Адомайтиса с его бывшей невестой? Общественность до сих пор сгорала от желания узнать причины их расставания, после которого молодая женщина стала появляться в компании Сизова, весьма заурядного мужчины в сравнении с красавчиком Янисом.
— Ты в порядке? — уже на улице спросил Дмитрий.
— Да, — Копейкина трясущимися пальцами вытащила из пачки сигарету и зажала меж губ.
— Я не знал, что он будет здесь, — мужчина чиркнул зажигалкой и поднёс огонёк к тут же заалевшему кончику тонкой сигареты.
— Это Артамасов его пригласил. Зачем-то решил столкнуть нас, — Женя затолкала помятую пальцами пачку в болтающийся на боку клатч на цепочке из крупных звеньев. Она нервно затягивалась, трясясь как от озноба.
— Поехали отсюда, — Сизов подтолкнул её в спину по направлению к припаркованной возле тротуара машине.
— Заедем по дороге в какой-нибудь бар, — девушка бросила недокуренную сигарету на асфальт.
— Думаю, не стоит…
— В таком случае я возьму такси.
— Чёрт! Я не оставлю тебя. В бар так в бар.
Что чувствовала Копейкина, жадно опустошая содержимое стакана? Дмитрию очень хотелось бы знать, но он боялся даже предположить. Не из той породы была Женя, чтобы запросто забыть, как вывернула наизнанку душу человеку, любившему её. Наверное, ей и самой было больно.
Сизов торопливо набрал сообщение и сунул телефон в карман пиджака. Такими темпами девушка накачается очень быстро, и он банально может не справиться с ней, учитывая, что никому неизвестно, что придёт в пьяную голову Копейкиной.
Финогенов, которого вызвал любовник, появился в баре лишь спустя час. Он был раздражён, потому что его выдернули из дома в законный выходной, но затолкал всё своё возмущение куда подальше, когда увидел хмельную Женю, вцепившуюся в стакан, и напряжённого Дмитрия, пытающегося вырвать его из её рук.