Какой же он на самом деле? Страшный человек, способный на убийство? Шут, веселящий толпу? Добрый самаритянин, помогающий людям? Психолог, ковыряющийся в чужих головах? Бог, взявшийся вершить чужие судьбы? Чёрт, ломающий жизни? Кто же он?
Лёня прошёл на задний двор и издалека посмотрел на Олега. Красавец! Выбор племянницы он одобрял.
Толик вернулся к работе и теперь вместе с Романом доделывал навес: старый покосился, и на семейном совете было решено отремонтировать его. То, что они называли навесом, на деле было очень просторной открытой верандой с огромным столом и скамейками, тянувшимися вдоль по обеим сторонам. Рядом был установлен большой мангал, так что все посиделки обычно проходили здесь. Для зимних сборов Дмитрий с Толиком и Романом ещё пару лет назад построили закрытую веранду, примыкающую к дому.
Они были семьёй. Большой семьёй, и Лёня был благодарен за то, что эта семья приняла его.
Он прошёл дальше и заглянул в сарай, из которого доносился мат Егора. Оказалось, что Павел уронил ему на ногу ящик с инструментами. Нет, что-то в этой жизни не меняется: Крюков в хозяйстве был бесполезен, как зубочистка против автомата.
Из дома потрясающе пахло. Костенко потянул носом и сглотнул: женщины в этой семье готовили восхитительно. Может, и Женька научится чему-нибудь? Хотя нет. Невозможно.
За воротами взвизгнули шины. Зря, наверное, он позволил когда-то племяннице сесть за руль. С другой стороны, кто ей запретит что-то? Таким не спрашивают.
Женя нетерпеливо сигналила. Мимо пробежал Олег, а за ним промчался его младший брат.
— Тормознутые! — возмущалась за воротами Копейкина.
— Позвонила бы, — фыркнул Олег. Он занёс во двор ящик водки и вернулся обратно. Егор, пыхтя, тащил пакеты с позвякивающими бутылками.
— Куда столько набрала? — присвистнул Лёня.
— Поверь, самое то, — племянница прошла мимо него с подозрительной ухмылкой на губах.
— Помоги, — Олег внёс второй ящик.
— Это всё?
— Если бы. Возьми тот. Пока хватит.
Вокруг все засуетились. Кто-то забивал последний гвозди, кто-то двигал скамейки, кто-то расстилал скатерть, а кто-то уже торопливо накрывал на стол.
Щербатый стоял возле мангала и насаживал шашлык. Мясо всегда было на нём. Рядом крутились дети, сбежавшие от Натальи.
Баба Глаша раздавала указания, стоя на крыльце и размахивая руками. Костенко желал ей лишь здоровья и долгих лет жизни. Страшно даже было представить, что её вдруг не станет.
— Лёнечка, принеси, пожалуйста, картошку, — Антонина Ивановна мягко коснулась его плеча.
— Конечно. На кухне?
— Да, Татьяна покажет.
Лёня вошёл в дом и завернул на кухню.
— Ты за картошкой? Вот, — Смирнова ткнула пальцем в большую кастрюлю. — Спасибо, а то тяжело что-то.
— Без проблем. Ещё нужно что-нибудь? — Костенко поднял действительно тяжёлую кастрюлю, больше похожую на приличных размеров бак.
— Нет, мелочи сами вынесем.
Под чутким руководством Антонины Ивановны он дотащил ношу до веранды и поставил в угол на невысокую скамью, служащую как раз подставкой.
Суета постепенно превратилась в мирные посиделки за столом. Ветер дул, но он не был слишком холодным, к тому же все были соответственно одеты. Женька вообще приволокла откуда-то из дома маленькую подушку, на которую уселась, и тёплый плед, в который укуталась чуть ли не с носом. День был довольно тёплым, но она всё же старалась беречь себя.
— Толь, ну что там? — Сизов подошёл к любовнику.
— Миску дай. Первая партия готова.
— Ром, Лёнька, разливайте, — баба Глаша и за столом правила.
Выпили за семью и встречу. Толик снова вернулся к мангалу. Егор постоянно хватался за телефон, Олег непрерывно подкладывал Жене в тарелку зелень. Она кривилась, но ела. Татьяна с беспокойством посматривала на задумавшуюся дочь. Наталья безуспешно успокаивала Киру с Елисеем. Павел с Кисой шушукались, а Антонина Ивановна деликатно покашливала, сидя рядом с ними. Роман с Дмитрием обсуждали какие-то рабочие моменты, а Лёня выслушивал наставления бабы Глаши. Она непременно хотела скорее женить его.
— Жень, ты чего не пьёшь? — неожиданно спросил Павел, посмотрев на стакан компота в руке подруги.
— Не хочется.
— Офигеть, — Крюков вскинул брови в удивлении.
— Не думал, что доживу до этого дня, — хохотнул Роман.
На самом деле ему было не так уж весело: всё ещё не пришёл в себя после объявления Егора о желании жить в другой стране. Конечно, это будет нескоро, но…
— И не до такого ещё доживёшь, — усмехнулась Копейкина.
Олег замер.
— В смысле? — полюбопытствовала Киса.
— Если ты скажешь, что вы решили отменить свадьбу, я вам обоим шеи сверну, — Лёня нахмурился.
— После того, сколько ты в неё вбухал? Не беспокойся.
Что-то в словах и ухмылочках племянницы напрягало Костенко. Он привык, конечно, к разным сюрпризам, но сейчас внутри шевелилось беспокойство. И Олег ещё странно прятал взгляд.
Леонид налил водки в стопку. Что ж такое? Остальным наливал Роман, потому что Костенко со своей стопкой слово застыл.
Поздравили Олега с Женькой с предстоящей свадьбой. Баба Глаша от души пожелала поскорее детишек завести, от чего Лёнечку передёрнуло. И Романа, кстати, тоже. Он-то и сам ещё не прочь был пятого…
— Ну, собственно, уже, — Копейкина обнажила в улыбке клыки.
Все недоумённо переглянулись, пожали плечами и выпили. Только Лёня притормозил, погрузившись в мысли, и позже других поднёс стопку к губам.
— Это… Лёнечка, сказать хотела, — Женька продолжала предвкушающе скалиться, — ты дедом станешь!
Водка пошла не в то горло, как говорится. Леонид подавился и закашлялся. В воцарившейся тишине его кашель гремел набатом.
— Ты не переживай, если мальчик будет, мы решили Лёней назвать. Прикольно, да? Дедушка Лёня и внук Лёня? — Юмор племянницы Костенко не оценил. Его лицо посерело, а потом начало краснеть. Роману тоже сделалось слишком душно, и он расстегнул куртку. Татьяна улыбалась, глядя на мужа. Собственно, довольны были практически все, потому что после небольшой заминки, бросились на Олега с Женькой с поздравлениями. Даже Алеся от переизбытка эмоций смачно поцеловала невесту брата в нос. Егор же был скупее в выражении чувств, но в глазах читалось одобрение. Баба Глаша тут же накинулась на внучку с ворчанием, мол, они-то чего тянут.
Лёню не отпускало. У него вся жизнь перед глазами проплыла калейдоскопом чёрно-белых картинок. Дед. Лёня Костенко — дед?! Этот мир сошёл с ума. Невозможно, нереально.
Олег дотронулся до его плеча, но отшатнулся от колючего взгляда, брошенного из-под густых ресниц.
— Лёнечка, — довольная произведённым эффектом Женька повернулась всем корпусом к дяде, — ты рад?
— Помолчала бы, — простонал Роман с другого края стола.
— Ой, Ромочка, а ты чего? Внуков не хочешь?
— Заткнись…
— Хочет, Жень, хочет. Ему просто надо привыкнуть к этой мысли, — Татьяна откровенно смеялась.
Костенко трясущимися руками наполнил свою стопку и, запрокинув голову, выпил. В этот раз пошло хорошо. Очень хорошо. Сколько там ящиков было? Отлично. Самое то. Может, ещё прикупить сразу?
— Лёнь, ты как? — к нему подошёл Толик.
— Щербатый, она пошутила, да?
— Сомневаюсь…
— Я ещё молод!
— Лёнь, успокойся.
Костенко обвёл пустым взглядом собравшихся за столом и вздохнул. Горько так, будто старушка в каком-нибудь старом мультфильме.
Новая жизнь — это потрясающе. А что делать со старой? Она как иллюзия пролетает мгновенно хрупким силуэтом. Всё, что мы можем, это окрасить её в какой-то цвет.
Дед. Дедушка. Старик.
Леонида перекосило. Чёрта с два! Он ещё пободается!
— Услышу от кого-нибудь хотя бы раз, что я дед…
Лёнечка Костенко, какой же он на самом деле?