Вошла посиневшая от холода, сгорбившаяся, несчастненькая попрошайка. Настороженно зыркнув по мастерской, молча развернула новенький примус, протянула Алексею. Тот взял в руки, деловито повертел его. Примус, действительно, был как только что из магазина, починки никакой не требовалось. Значит, хозяйка пришла сюда не ради ремонта, сейчас она произнесет слова пароля. Но вошедшая молчала, дула на озябшие пальцы и все присматривалась к тем, кто находился в мастерской. Может, забыла первые слова пароля?.. Наконец Алексей не выдержал:
— К каждой головке должна быть игла.
Это был ответ на первые слова пароля. Если бы женщине они были известны, она бы их вспомнила или произнесла хотя бы вторую часть пароля. Но она удивленно посмотрела на Алексея и, оглянувшись на остальных мастеровых, сказала:
— Мне нужен капитан Хива.
Алексей побледнел: человек, не знающий пароля, приходит с исправным примусом и называет Яшину кличку! Здесь что-то не так!
— Шурик, прикрой дверь. Сквозит.
Хорошенко бросил под верстак занимавший его примус, подскочил к двери, закрыл задвижку и заслонил выход своим могучим телом. Саша Чиков поднялся с места, поигрывая в руках увесистым шкворнем.
— Чем могу служить? — предупредительно наклонился к пришедшей Алексей, будто и не слышал ее слов.
— Мне нужен капитан Хива, — повторила она хрипловатым, простуженным голосом.
— Я здесь, Варвара Алексеевна, — отозвался Яша, выходя из кладовки. — Хорошо, что услышал ваш голос.
— Здравствуй, Яша, — обрадовалась женщина. — Ты до сих пор обо мне не вспомнил?
Алексей, Шурик и Саша многозначительно переглянулись и занялись своими делами. Откуда было им знать, что под маской нищенки скрывалась жена моряка-коммуниста, с которым Яша познакомился еще в дни обороны города. Тяжело раненный командир морских пехотинцев знал, что автоколонна, с которой эвакуировалась жена, была уничтожена фашистскими самолетами где-то у села Нечаянного, но в сердце держал надежду, что живой осталась его Варенька и рано или поздно вернется она к родному порогу. Он и попросил Яшу в последний час перед отправкой на госпитальное судно: «Будь другом, узнай у соседей, может, объявится такая. Сердце у нее чуткое, как скрипка, и горячее, как солнце, но в обыденной жизни непрактична, как дитя. Может, поддержишь ее чем-нибудь… А то, хоть привет передай». И сказал-то он Яше, может быть, только потому, что никого другого, более надежного, рядом не оказалось, больше для облегчения души своей сказал. Но Яша такой: пообещал — значит, выполни! В ноябре пошел Яша по адресу, который дал ему раненый командир, но вместо дома нашел только груду ноздреватого ракушечника да торчащие из нее ребра арматуры. Там и нашел он Варвару Алексеевну, голодную, в лохмотьях. Пока тепло было, скрывалась в подвалах разрушенных домов. Яша дал ей свой домашний адрес на всякий случай, доложил о ней Бадаеву и по его совету решил достать ей паспорт на чужую фамилию, но события так завертелись, что он снова потерял ее из виду, а она о себе весточки не подавала.
— Я вас искал, Варвара Алексеевна, но…
— Это хорошо, что искал.
Она недоверчиво оглянулась на ребят, подошла к печурке, в которой еще тлели угли, протянула синие, иззябшие пальцы.
— Ты никого, Яша, не знаешь из тех, кто в катакомбах остался? — спросила она вполголоса, когда тот подошел и присел рядом.
— Нет… Не знаю, Варвара Алексеевна, — так же тихо ответил Яша. — А зачем они вам?
— Есть у меня кое-что интересное для них, да вот не знаю, как передать.
Яша задумался на минуту, будто что-то вспоминая.
— Знаю одного пацана, у которого, говорят, отец ушел в катакомбы.
— Правда? — оживилась Варвара Алексеевна.
— Можете рассказывать.
— Можно? — под низко повязанным рваным платком тепло и умно сверкнули красивые глаза. — Хорошо… У моей знакомой на квартире остановился румынский колонель-лейтенант[3]. Вчера у него были гости, офицеры его полка, по случаю награждения хозяина каким-то орденом. Подвыпившие гости возмущались, что дивизию отправляют на Николаев походным порядком. Только немцев повезут на машинах. Королевские вояки пойдут пешком.
— Когда выступает дивизия? — заинтересовался Яша.
— Послезавтра, на рассвете.
— Ваша знакомая знает по-румынски?
— Да.
— Этот королевский гусь знает об этом?