— Для этого много надо, Яшко, — положил руку на плечо брата Алексей.
— Разве мы делаем мало?
— Немало, Яшко. Но надо больше… Вот ты говоришь, ничего не боишься. Это хорошо, но этого мало… Пошли!
Степью шли молча. Только перед самым Усатовым Алексей оглянулся, схватил шедшего впереди Яшу за рукав, прислушался.
— Ты что, Леша?
— Мне показалось, что кто-то крадется за нами.
Яша тоже прислушался и так напряженно всмотрелся в темноту, что вскоре ему померещились движущиеся тени.
— Брось, Леша. Это — нервы.
— Нервы ли?
— Пойдем.
Впереди — самое трудное: начинается запретная зона. Каратели сплошным кольцом патрулей оцепили села в районе катакомб — Усатово, Фомину Балку, Нерубайское, Гниляково, Куяльник. Днем в них пройти можно только по специальным пропускам, а ночью патрули открывали огонь по любой тени, даже если им померещится что в темноте.
Всего в сотне метров дорога, петляющая по краю скалистого оврага, но подойти к ней почти невозможно. Через каждые сто метров — парный патруль. И не стоит он на месте, движется, снует, как паук паутину, по своему участку: полсотни шагов вправо — полсотни шагов влево, вправо — влево… Винтовка наперевес, патрон в патроннике, палец на спусковом крючке. Немеют, дрожат руки у патрульных от напряжения… Идут патрули навстречу друг другу, на стыке участков встречаются почти штык в штык, негромко перекликаются — то ли опознают, то ли подбадривают один другого:
— Виу?
Живой, мол, еще.
— Слава дамнулуи! Пока, слава богу.
И, круто повернувшись, расходятся в противоположные стороны, каждый растворяется в темноте своего участка, чтобы через сотню шагов встретиться с другим соседним патрулем.
— Виу?
Яша и Алексей замерли, притаились в канаве совсем недалеко от места встречи патрулей. Как только те повернулись спиной друг к другу, бесшумно приподнялись. Но у Фоминой Балки неожиданно взметнулся в небо голубой столб прожекторного луча и, упав на землю, медленно поплыл по кордону запретной зоны, ощупывая каждый кустик, высветляя каждую кочку, отбрасывая дрожащие уродливые тени от патрульных. Яша и Алексей упали в канаву, влипли всем телом в промерзшую, пахнущую прелым бурьяном почву. Как только голубой свет проплыл над ними и снова над кордоном сомкнулась темень, Яша тронул за плечо брата:
— Давай!
Бесшумными тенями скользнули они через дорогу, цепляясь руками за ноздреватые камни косогора, съехали вниз на дно скалистого овражка. Сделали десятка три шагов, сели передохнуть.
Над головой то наливалось беспросветным мраком, то чуть голубело в отсветах прожекторного луча низкое осеннее небо. И вдруг, на фоне этого неба, там, где они только что на собственных ягодицах съехали в овражек, выросла невысокая фигура. Какой-то подросток в малахае, просторном ватнике и широченных брюках присел над оврагом, вероятно, пытаясь что-то рассмотреть на темном дне. Алексей и Яша одновременно схватили друг друга за руки и, не проронив ни слова, отползли за выступ скалы.
— Говорил тебе, слежка, — еле слышно прошептал Алексей.
Яша дернул его за рукав: молчи!
Подросток торопился. Он не съехал по косогору, как это сделали только что ребята, а просто скатился по нему, сбивая шуршащую каменную крошку.
В руке Алексея блеснуло узкое лезвие ножа. Яша схватил брата за плечо.
— Не дури. Крик могут услышать патрули на кордоне.
— У меня не крикнет.
— А если это связной к Павлу с какого-нибудь отряда?
— Что же делать?
— Пропустим вперед. Там посмотрим.
Подросток, теперь его не было видно в темноте, сперва полежал тихо. Потом поднялся на ноги. Осторожно ступая по досуха промерзшему бурьяну, почти бесшумно двинулся вперед. Он то поднимался во весь рост, то приседал, то останавливался, прислушиваясь. «Значит, следил за нами и потерял, — догадался Яша. — Но это может быть и шпик, увязавшийся за нами еще в городе, и возвращающийся связной, и посыльный из другого отряда, который заметил нас раньше, чем мы его… Свой или чужой?»
Между тем неизвестный подошел к самому выступу скалы, за которым прятались ребята, снова остановился, прислушиваясь… Громко вздохнул и решительно, быстро шагнул вперед.
— Нина? — тихонько окликнул Алексей.
Неизвестный мгновенно остановился и притих.
— Нина? — чуть громче позвал Алексей.
— Где ты, Леша? — услышал Яша знакомый голос.
Это была она, Нина.
Она давно уже по обрывкам подслушанных разговоров, по таинственным встречам в мастерской, по тому, что братья где-то пропадали по несколько дней, догадалась об их связи с партизанами, о которых в городе ходило много всяких разговоров. Она всегда верила: ее братья — герои. Ей очень хотелось быть с ними наравне. И сегодня, выследив, когда те собрались уходить, решила пойти за ними. Разве в революцию не было девушек-партизанок? Разве батя не рассказывал, что женщина была даже комиссаром эскадры?