Так вот, сейчас Литфонд – только для ещё более избранных, чем в былые годы. Авансы многие коммерсанты не платят, потому что им это не нужно, и их всегда приходится отрабатывать, может быть, даже себе в убыток. Так что по сравнению с прежними временами – с доходами стало труднее. Только одно легче – не довлеет начальство, печатайся хоть каждый год. Хоть вообще «запечатайся» до смерти, если хватит с ил и азарта…
Итак, чтобы достойно кормить семью и не чувствовать себя зависимым от каждого дурака, как признался в своём интервью «КнигОбозу» Ник Перумов, нужно писать как минимум три полноценные книги в год.
Я согласен, год можно так работать, два, пожалуй, тоже. Три, если железное здоровье и нет ещё благоприобретённой усталости – можно попробовать. А потом? Работать многие годы в таком режиме – невозможно, такого варварского отношения к телу, интеллекту и нервной системе не выдержит Терминатор, не то что живой человек.
Значит, все – откат, падение производительности или, в лучшем случае, падение качества, что немедленно отразится на гонорарах, на Отношении издательств к тебе, на издательских планах.
Не веришь? Сравни ранние и нынешние романы Марининой. И я буду последний, кто кинет в неё камень (хотя ох как не люблю эту «русскую Агату», потому что понимаю этот механизм, со знаю, как это происходит. Мне бы хотелось, чтобы понимал это и ты, иначе выбор может быть неправильным, ориентиры – ложными, а исправление ошибок – чрезмерно тяжким. Если вообще возможным.
Сколько раз я слышал, что, разок-другой напечатавшись, пробившись любой ценой на издательскую арену, остаётся лишь раз-два в год пописывать что-то, и можно не заботиться о том, как текст выглядит, как звучит, как он сделан. То есть ремесло вывезет, а если и нет, то поможет удача прежних, когда-то сделанных романов. И издатель «не заметит» слабины, просто потому что «накат» не даст остановиться, не позволит затормозиться карьере и гонорарам…
Нет ничего более глупого и далёкого от действительности, чем этот миф. Собственно, я даже не знаю, откуда он появился. Ни один сколько-нибудь разумный человек не скажет, что врачу достаточно сделать первые операции, а потом можно особенно и не стараться, мол, «само зарастёт». Почти все время актёры, даже теледикторы, которые проторчали перед камерой десятилетия, признаются, что от ужаса перед профессией у них горло спазмирует, руки дрожат, ноги не держат.
А у литераторов как бы все наоборот. Главное, разок пробиться, а там – трава не расти.
Я разговаривал об этом с очень известными литераторами. И вот что они мне в один голос поведали. Чем дальше – тем страшнее. Чем громче слава, тем контрастнее будет выглядеть любая ошибка. Сущая мелочь покажется серьёзным ляпом, ляп будет казаться проблемой, а действительная проблема – полным сходом с круга.
Самое интересное, что из-за этого страха, и только из-за него, как я думаю, практически сошли с дистанции очень способные, но излишне мнительные люди, вроде Сэликджера. Этот вообще заперся в одиночку на огромном участке, чтобы даже шум мимоезжих автомобилей не пробивался через купы кустов и деревьев, перестал принимать журналистов и отказался от встреч с друзьями. Не знаю, принимает ли он родных и есть ли у него прислуга, но не удивлюсь, если годами не было и их тоже.
От страха перед чистым листом, кажется, отказался в своё время работать даже такой мэтр из мэтров, как Сименон. В день семидесятилетия он решил не участвовать в «крысиных гонках», изложил план очередного романа, как он почти всегда делал, – на обороте использованного конверта, а потом отложил его и… больше не писал. Правда, слова накапливались у него где-то, мешали жить, тогда он купил себе диктофон и сделал ещё почти два десятка томиков знаменитого сейчас на весь свет «Я диктую». Но он сам первый признавал, что это просто отдушина, не настоящее письмо. Хотя бы потому, что печатали эти тексты секретари, а он лишь правил их, да и были они настолько свободны, настолько несвязанны, насколько это вообще допустимо.
И вот смотри, что получается. Чем больше сделано, тем как бы выше тебе подняли проволоку, а страховки нет, и ноги уже не те, подрагивают, хотя от них как раз так много зависит… Нужно идти, стоять – нельзя. Вот тогда-то идёшь и думаешь – зачем только это все придумали? Зачем я в это влез? Неужели других профессий нет?
Кто в литературе заказывает музыку, кто вершит окончательный суд над всем, кто определяет, куда плывёт ладья? Вопрос не так прост, как может показаться. В самом деле, кто решает, что писать, что читать, что издавать? Каждый из участников процесса кивает на кого-то другого. И в целом это разрушает миф о том, что литератор столь же свободен, как, скажем, дельфин в океане.
Кажется, от критиков пошла волна мнений, что в конечном итоге всем должны командовать читатели. Литераторы, которые привыкли играть на публику, тоже это признают, но те, кто почестнее, говорят, что они ориентируются только на общественное мнение. А это не одно и то же. Читатель, если он не критик, общественного мнения не создаёт. По моему не очень старательному расследованию выходит, что для литератора общественное мнение создаёт… редактор. Вернее, даже господин редактор. Они ведь тоже бывают разные, среди них попадаются и главные, которые рассуждают о том, что сейчас «пойдёт», а что не очень, что «нужно народу», а без чего он «обойдётся».
Таскание по издательствам и в качестве литератора, и в качестве литагента заставило меня немало времени провести в обществе этих самых редакторов, в том числе и главных. И вот что я вывел из наблюдений: как правило, это довольно интересные люди. Особенно главные, которые при своей должности ещё не разучились читать. Но все они жалуются, что их не понимают, что порывы их священного творчества остаются невостребованными, пропадают втуне, что они зависимы, наконец. И всему книжному процессу голова – издатели.
Будучи в некоторых случаях консультантом и составителем темпланов ряда книжных серий, не говоря уж об отдельных проектах, я сталкивался с издателями разной специализации, разного калибра, разного отношения к делу. И все они в один голос вопили, что им не дают развернуться книготорговцы. Если книгоиздатель бывал одновременно и торговцем (а такое случается сейчас сплошь и рядом, потому что чистый издатель не способен добраться до денег, не говоря уж о том, чтобы хоть минимально контролировать финансовый поток, и слишком опосредствованно получает практическую отдачу за свой труд), тогда такой «торговоиздатель» голосил, что его подводят партнёры. Прямо сели на шею и погоняют, как могут. Там, у его партнёров, чистых торговцев, и находятся деньги, там находятся и головы, которые всех нас учат жить и мучают своими претензиями…
Хорошо. Было время, когда я довольно пристально разглядывал торговцев. даже специально катался в Олимпийский, чтобы связаться с тем или иным торговцем, посмотреть, как он работает, не собирается ли чего издать «сверх» своей обычной профессии, а если только торгует, то о чём думает, над чем грезит? И почти всегда слышал рефрен – читатель!… Читатель то, читатель се, нос воротит, сюда не смотрит, нами не интересуется. Послушать их, так у нас вообще перестали книжки покупать, даже если сам господин торговец приезжал ко мне жаловаться на жизнь на темно-вишнёвом БМВ сроком выпуска никак не дольше трех лет.
Ну, о читателях мне рассказывать не нужно. Сам из таких, толкался и в очередях лимитных ещё подписок, оформлял безлимитные, простаивал часами перед разными лотошниками. И на ссылку на моё мнение реагирую, как старый полковой конь на звук трубы, то есть мгновенно… И, по моему мнению, довольно основательно.