– Ладно, – кивнул он.
Зима сделала поворот и начала медленно ползти к весне. Большую часть своего времени Эск проводила у матушки Ветровоск, обучаясь ведьмовской науке. Похоже, эта наука состояла в основном из вещей, которые нужно было запоминать.
Теория сопровождалась практикой, которая включала в себя мытье кухонного стола и основы траволечения, уборку навоза у коз и применение грибов, стирку и вызывание Мелких Богов. Одним из основных предметов был уход за большим медным перегонным кубом в буфетной и навыки перегонки. К тому времени, как подули теплые краевые ветра и снег остался лишь в виде маленьких полосок слякоти с пуповой стороны деревьев, Эск уже знала, как приготовить целый ряд растираний, несколько видов бренди, применяемого в медицинских целях, пару десятков специальных настоев и несколько таинственных отваров, назначение которых, по словам матушки, ей предстояло узнать в свое время. Чем она совсем не занималась, так это магией.
– Всему свое время, – неопределенно повторяла матушка.
– Но ведь предполагается, что я ведьма!
– Ты еще не ведьма. Назови мне травы, полезные для кишечника. Эск заложила руки за спину, зажмурилась и отбарабанила:
– Цветущие верхушки крысиного горошка, сердцевина корня львиного зада, стебли графинки, стручки…
– Хорошо. Где растут водяные огурцы?
– На торфяных болотах и в застоявшихся прудах, в месяц…
– Прекрасно. Ты делаешь успехи.
– Но это не магия. Матушка уселась на кухонный стол.
– По большей части магия – это вообще не магия. Нужно просто узнать соответствующие травы, научиться наблюдать за погодой, познакомиться с повадками животных. И с повадками людей тоже.
– И все? – в ужасе воскликнула Эск.
– Все? Довольно большое «все», – хмыкнула матушка. – Но нет, это не все. Есть еще кое-что.
– Ты можешь меня научить?
– Всему свое время. Пока тебе лучше не вылезать.
– Не вылезать? Откуда? Взгляд матушки метнулся к теням, скопившимся в углах кухни.
– Неважно.
Вскоре последние сохранившиеся клочки снега исчезли, и в горах забушевали весенние грозы. Воздух в лесу наполнился запахом перепревших листьев и скипидара. Несколько ранних цветков бросили вызов ночным заморозкам, и из ульев вылетели пчелы.
– Вот пчелы, – сказала матушка Ветровоск, – это настоящая магия. Она осторожно приподняла крышку первого улья и продолжила:
– Пчелы – они тебе и мед, и воск, и пчелиный клей, и маточное молочко. Замечательные существа, эти пчелы. И ими правит королева, – с оттенком одобрения в голосе добавила она.
– А они тебя не кусают? – поинтересовалась Эск, отступая.
Клубящаяся масса пчел выплеснулась из сот и растеклась по грубым деревянным стенкам улья.
– Очень редко, – ответила матушка. – Ты хотела магии. Смотри.
Она сунула руку в гущу копошащихся насекомых и издала горлом пронзительный, слегка жужжащий звук. Пчелы зашевелились, и одна из них, длиннее и толще всех остальных, забралась к ней на ладонь. За маткой последовало несколько рабочих пчел, которые поглаживали ее и по-всякому за ней ухаживали.
– Как это у тебя получилось? – полюбопытствовала Эск.
– А-а, – отозвалась матушка. – Хочешь знать?
– Да. Хочу. Именно поэтому я и спросила, матушка, – строго ответила Эск.
– По-твоему, я воспользовалась магией? Эск посмотрела на пчелиную матку и подняла глаза на ведьму.
– Нет. По-моему, ты просто хорошо знаешь пчел. Матушка ухмыльнулась:
– Совершенно верно. И это одна из форм магии.
– Что-то знать?
– Знать то, что другие не знают, – поправила матушка, заботливо вернула королеву подданным, закрыла крышку улья и добавила: – И, мне кажется, тебе пора познакомиться с парой-другой секретов. «Наконец-то», – подумала Эск.
– Но сначала мы должны засвидетельствовать уважение улью, – предупредила матушка, причем последнее слово ей удалось произнести с большой буквы «У». Эск, не подумав, сделала реверанс. Матушка влепила ей затрещину и беззлобно заметила:
– Надо кланяться. Ведьмы кланяются. Она продемонстрировала.
– Но почему? – жалобно провыла Эск.
– Потому что ведьмы должны отличаться от других, и это часть нашего секрета, – ответила матушка.
Они сидели на выбеленной солнцем лавке с краевой стороны домика. Перед ними колыхались Травы, достигающие уже фута в высоту, – зловещая коллекция бледно-зеленых листьев.
– Ну ладно, – сказала матушка, устраиваясь поудобнее. – Помнишь ту шляпу, что висит на крючке у двери? Пойди принеси ее.
Эск послушно прошла в домик и сняла с крючка матушкину шляпу, которая была высокой, остроконечной и, разумеется, черной. Матушка перевернула шляпу и внимательно осмотрела ее.
– Внутри этой шляпы, – торжественно объявила она, – скрыт один из секретов ведовства. После того как девушка узнает этот секрет, назад пути нет. Что ты можешь сказать мне об этой шляпе?
– Можно я ее подержу?
– Сколько угодно.
Эск заглянула в шляпу. Она увидела проволочный каркас, который придавал шляпе форму, пару шпилек. И все.
Шляпа ничем не выделялась, если не считать того, что другой такой в деревне не было. Но это не делало ее магической. Эск закусила губу, и ей представилось, как ее с позором отправляют домой.
Шляпа на ощупь была самой обычной, и потайные карманы в ней отсутствовали. Это была типичная ведьмовская шляпа. Матушка всегда надевала ее, направляясь в деревню, однако в лесу носила обыкновенный кожаный колпак.
Эск попыталась припомнить то, чему неохотно, скрепя сердце, учила ее матушка. «Дело не в том, что знаешь ты, дело все в том, чего не знают другие. Магия бывает подходящей в неподходящем месте, а бывает – неподходящей в подходящем. Она может быть…»
Уходя в деревню, матушка всегда надевала шляпу. И просторный черный плащ, который уж точно не был магическим, потому что большую часть зимы служил покрывалом для коз, и весной, как правило, матушка его стирала.
В мозгу у Эск начал вырисовываться ответ, и ответ этот ей очень не понравился. Он был похож на многие матушкины ответы. Словесный фокус. Матушка говорила то, что вы все время знали, но говорила по-другому, так что изрекаемые ею слова обретали огромную важность.