– Эй… Обиделась, что ли? Это вместо того, чтобы доброму дяденьке спасибо сказать?
– Спасибо, добрый дяденька.
– Ладно. Будем считать, принято. Теперь давай знакомиться. Положено же спасенным знать своих героев по имени? Меня Никитой зовут.
– А я – Нина…
– Нина? – переспросил он удивленно.
– Ну да… А что?
– Да так… Ничего. Хорошее имя – Нина. А главное, редкое.
– Опять шутишь, да?
– Нет, почему?.. И впрямь хорошее имя… Нина. Сейчас редко такое встретишь. Что-то из моды сороковых годов, правильно? Тогда, мне бабушка рассказывала, всех поголовно называли Нинами, Зинами и Тамарами. Очень круто считалось. А сейчас круто звучит – Инна. У нас девчонка в группе учится – Инна, так она прямо тащится от своего имени! А по сути – только буковки переставить… Нет, мне определенно нравится – Ни-на!
Никита повернулся, глянул Нине в лицо заинтересованно. И улыбнулся вдруг широко:
– А ты и сама ничего, Нина… Прикольная. Волосы-то свои или крашеные?
– Свои, конечно! – произнесла она с неожиданной гордостью, привычно откинув светлые пряди за спину.
Волосы у нее и впрямь были хороши – от природы нежно-платиновые. Помнится, воспитательницы в детском саду так и называли ее – Ниночка-яичко… Редкий, между прочим, подарок такие волосы. Да к тому же длинные и густые. Наклонишь голову – падают на щеки прямыми прядями. И никаких легкомысленных челочек придумывать не надо. И причесок модных наворачивать.
Да, волосы хорошие, а лицо так себе, с мелкими невразумительными чертами. Если не подмазать, будто и лица нет. Чистый лист бумаги, а не лицо. А с другой стороны – рисуй на этом листе, что хочешь… Вот и насобачилась рисовать, что ж делать-то? Подводкой ровную линию провести, чтоб рука не дрогнула, тушью ресницы подмазать – утренняя обязательная процедура, выполняется почти на автомате. Когда глаза есть, уже и лицо есть. Пусть обыкновенное, но все же лицо.
– Эй, штурман, не спать! – весело скомандовал Никита. – Показывай, куда ехать, я этот район не знаю…
– Да, да, – Нина встрепенулась неловко, вгляделась в ночную темень, разбавленную жидким светом фонарей: – С моста сразу резко направо, потом все прямо. А потом в переулок, я покажу.
До родного переулка не доехали совсем немного, машина задергалась, Никита едва успел съехать на обочину. Тихо чертыхнулся – видимо, все-таки бензин закончился. Слегка ударив ладонями по рулю, отвалился на спинку сиденья, в изнеможении закрыв глаза. Нина сидела, съежившись, чувствуя себя виноватой.
– Может, такси вызовешь? – проговорила она жалобно, глядя в лобовое стекло. – А машину здесь на ночь оставишь. Завтра утром заберешь…
– Ну да… Больше мне делать нечего, как туда-сюда мотаться. Тем более до утра совсем немного времени осталось. Я уж лучше в машине пересижу. А ты домой иди… Далеко идти-то? Может, проводить?
– Нет, недалеко. Два шага. Вон мой дом, в начале переулка. Но мне… неудобно как-то.
– А чего тебе неудобно?
– Ну… как я тебя здесь одного оставлю?
– Так не оставляй. С собой возьми. То есть пригласи на чашечку кофе, в лучших традициях романтического знакомства. Ну, или чего еще там… Какао с чаем. У тебя есть какао с чаем?
– Да все у меня есть. Только…
– Что? Папа с мамой ругаться будут?
– Нет, не будут. Их вообще дома нет.
– О! Так чего ж мы тогда сидим, время теряем?
– В каком смысле?
– Да в обыкновенном, в каком! Странная ты какая, ей-богу. Или думаешь, я маньяк и примусь тебя на части рвать?
– Нет. Не боюсь.
– А чего тогда? Какао с чаем жалко?
– Да ну тебя.
– Тогда пошли?
– Что ж, пошли…
Она и сама от себя не ожидала такой прыти. Привести в дом незнакомого человека, да еще ночью! Просто верх сумасбродного легкомыслия! Но опять же, если с другой стороны посмотреть… А что такого? Она ж не виновата, если ситуация так сложилась. И с дракой этой, и со спасением, и с бензином, который все-таки закончился. Не могла же она после всего его на улице ночью бросить!
На всякий случай Нина позвонила в дверь – вдруг родители вернулись? Они бы уж точно явление ночного гостя не одобрили. Нет, за дверью была тишина. Нина открыла, махнула Никите рукой – заходи…
– А ты зачем в дверь звонила? – почему-то шепотом спросил Никита, переступая порог. – Что, родители могут вернуться в любой момент?
– Нет… Они сегодня в саду ночуют.
– В саду? В каком саду? – удивленно уставился Никита.
Она тоже в первый миг удивилась несуразности вопроса – в каком саду, главное! В обыкновенном! В коллективном садовом товариществе! Но в следующую секунду вдруг призадумалась. Послышалась в Никитином удивлении какая-то уничижительная нотка. Нет, ну не с Марса же он свалился, в самом деле? Не знает, что вложено в понятие «сад»? А может, и впрямь не знает? Может, он вообще из другого мира, в котором не бывает коллективного садоводческого товарищества?