- К себе, - усмехнулась уголками губ старуха. – С собою-то оно лучше всего.
- Кто вы?!
Старуха промолчала, загадочно улыбаясь и глядя куда-то вдаль. Серые губы сливались с бледными впалыми щеками. Тревога все сильнее нарастала в Ирис. Внезапно у неё мелькнула мысль, что так неслышно может подкрадываться…
- …Смерть?
- «Смерть есть прекращение, полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма», - монотонно процитировала старуха. Потом иронично усмехнулась. – Открою тебе маленькую тайну – не существует никакой смерти! Есть только законы природы, зарождение и отмирание функций организма. Разве то, что ты сейчас чувствуешь – «физиологический процесс жизнедеятельности»? Ты - то, что чувствует и чем живет твоя душа. И очень хорошо, что ты не пытаешься изобразить удовольствие от общения с людьми. Хочешь быть честной с самой собой. Хочешь оставаться самой собой. Твою сказку зовут печаль…
- Откуда… вы знаете?.. Да кто вы такая?!.
- Откуда я знаю твою оду? Но ведь ты сама пела её целый год! И сейчас вновь испытываешь в этом потребность. Я – то, что созвучно твоей душе. Её отзвук. Поэтому твоя душа принадлежит мне!
Ирис поднялась на ноги. Странно усмехнулась:
- Вот как? Хотите сказать - если я покончу жизнь самоубийством…
- Ни в коем случае! Самоубийство - путь в миры ярости и отчаяния. Такие души принадлежат не мне. Разве ты не знаешь законы перехода? В каком состоянии уйдет душа - в такой области и окажется. Дитя моё, будь милосердна к себе! Ты заслуживаешь покой, а не боль. Сострадание, а не агонию. Береги себя. Я жду тебя в моем королевстве, моё любимое дитя.
- Да кто же вы?!
- Печаль.
***
Регис вернулся поздно вечером и принёс с собой запах дождя. Детлафф сидел за столом, освещенным настольной лампой, изучал очередную книгу. Последнее время он заинтересовался военной историей этого мира, поэтому все свободное время посвящал штудированию учебников и энциклопедий. Но, услышав приход друга, тут же положил книгу и обернулся:
- Опять бродил под дождем?
- Мне нравятся вечера в этом городе. Нравится игра цвета и света в витринах и лужах…
Детлафф поднялся и прошел на кухню, погремел посудой. Вынес другу стакан горячего чая с лимоном. Регис благодарно кивнул. Он стоял перед своим мольбертом с неоконченной картиной, задумчиво водил рукой по мокрым бакенбардам и смотрел на полотно, на котором тоже струился дождь, поливая вечернюю улицу и тонкую девичью фигурку в плаще.
Детлафф снова присел к столу. Спросил, не глядя в книгу:
- Надеешься встретить на улицах её?
Регис не ответил. Стал сосредоточенно отбирать кисти. Долго гремел ими.
- Похоже, я крепко обидел её, - наконец пробормотал он. – Но я меньше всего хотел этого! Я испугался, что может возникнуть неловкая ситуация… что она почувствует себя скверно… ну, если вдруг заведет разговор первая… и… я-то ведь точно знал, что ни на что не гожусь… Поэтому я высказался сам… максимально честно и деликатно…
- И о чем ты ей сказал максимально честно и деликатно?
- О том, что не способен любить, конечно! – рассердился Регис. Спокойный тон друга задевал его. – Что не способен ответить на чувства… и что это вовсе не её вина, а только моя…
Детлафф неподвижно смотрел на освещенные страницы книги.
- Ты не её обидел. Ты обидел себя.
Регис замер…. потом с грохотом свалил кисти обратно.
- Что ты имеешь в виду?! – напряженно спросил он.
Детлафф откинулся на стуле и уставился в распахнутое окно, за которым шелестел ночной дождь.
- То, что в тебе тоже зародилось чувство. Мне это было очевидно. Только развивалось оно медленно. Гораздо медленнее, чем это происходит с людьми. А когда оно развилось, оказалось, что ты уже поставил на нем крест.
- Невозможно… - прошептал Регис. – Я не мог… я сотни лет не чувствовал…
Детлафф поднял на него пристальные глаза.
- Начнешь уверять меня, что твои чувства к Королеве Ночи можно сбросить со счетов? Что они ничего не стоили? И что не из-за расставания с ней ты запил настолько, что людям удалось на полсотни лет упечь тебя в могилу?
- Это было так давно…
- Но это было! А значит, ты не застрахован от того, что всё может повториться вновь. И у тебя есть возможность дать мне фору в вопросах любви. Только уже счастливой. В несчастной у нас с тобой счет – один-один.
Регис уже почти не слушал его. Он заходил по комнате.
- Ты считаешь, что я совершил ошибку?
- Ты и сам так считаешь. Ведь ты уже неделю разыскиваешь Ирис по всему городу. Или больше?..
Регис что-то пробормотал. Потом остановился.
- Никто не может сказать, куда она уехала или съехала. Её сосед заявил, что, если я продолжу подозрительно торчать под окнами, он призовет стражу…
- … у них это называется - «наряд полиции»…
- Да. А когда я уверил его, что не замышляю никого грабить, что меня интересует только девушка, он обозвал меня ещё хлеще…
- Могу его понять: за прекрасного принца ты не сойдешь даже издали. Как и я, впрочем… - усмехнулся Детлафф.
Регис постоял… потом сел напротив него.
- Надо тебе ноутбук купить, - сказал он. – В этом мире жители читают книги, которые называются «электронные».
- Я люблю бумагу, - возразил Детлафф. – Она пахнет.
========== Часть 6. Госпожа Печаль ==========
Ирис вернулась в город в пасмурный весенний день, в котором словно отразился день ее осеннего отъезда: те же мокрые улицы, укутанные в плащи и куртки пешеходы, раскисшие газоны. И сама Ирис внешне оставалась прежней. Только теперь ее неизменной спутницей стала Печаль.
Девушка больше не противилась этому, не напрягалась, обнаруживая в отдалении эту странную фигуру. А Печаль с их первой встречи изменилась – её облик стал моложавее, силуэт благороднее, костюм посвежел и больше не выглядел, как старьё из чулана. Теперь это была дама с манерами и обликом аристократки. Она неслышно приближалась в минуты раздумий, мягко и ненавязчиво вступала в беседу. И, слушая её, Ирис, как ни старалась, не могла найти ни слова возражения, словно та говорила из глубин её собственного сердца:
«Дитя моё, на свете нет ничего естественнее и честнее, нежели печаль! Говорят, что миром правит Любовь… о, если бы это было так! Чувства большинства людей мелки, эгоистичны и недолги; твой глубокий сердечный призыв остается в пустоте и вызывает лишь скорбь. Даже если происходит где-то чудо и кто-то обретает бесценную родственную душу – увы, этим миром правит жестокий закон случайных чисел… болезни, войны или потерявший управление джип… - и вот, всё твоё счастье в один миг превращается в боль и агонию! Вспомни, милое дитя, свои первые детские годы и те прелестные стихи, которые ты писала, - что вызывали они в сердцах родителей? Непонимание, пожелание тебе заняться более практичными делами, а то и жестокие слова! Лишь я была рядом с тобою в те минуты, когда ты сдувала с ладоней паутину чулана, куда тебя запирали, обозвав бездельницей; лишь я обнимала тебя, когда ты горько плакала, уткнувшись лбом в холодный оконный косяк!.. Когда же ушла ты из родительского дома с этим мальчиком, когда вселенная в твоих глазах впервые усыпалась сияющими звездами, я должна была отступить и покинуть тебя, но судьбы этого мира жестоки… и вновь с тобою рядом только я, твой единственный друг! Знаю, что прошлые годы ты, как невинный, наивный ребенок, еще заставляла себя верить в чудеса, в то, что твое сердце вновь оценят до самых его глубин и полюбят… хоть и случается такое немыслимо редко! И вот снова она – жесточайшая боль от ненужности, отверженности!.. Будь милосердна к себе, моя драгоценная девочка! Только печаль принесет тебе покой и гармонию. Поверь, что когда нет надежд и устремлений – нет и разочарований! Твоя Муза – Печаль, прекрасная дама Истинной Красоты, Высоты и Одиночества! Ты добра, милосердна и сострадательна, ты сможешь сотворить в этом мире множество добрых дел, но начни же с себя самой, ибо никто так не заслуживает покоя и милосердия, как ты!»