Теперь и Клава хорошо поняла, отчего мать так злилась. Стиснув зубы, девочка воевала со сковородкой, пока ей не удалось кое-как положить две ложки теста. Да и то как попало, на разные стороны. Но Клава на это не обращала внимания, — только бы положить.
Когда же дошла очередь до третьей ложки, то тесто попало на первую оладью. Дело усложнялось. Клава хотела уже звать на помощь маму, но не решилась, поставила сковородку на пол и стала делить двойную оладью пополам. Тут только она заметила, что на полу сковородка не вертится. Обрадовавшись, Клава стала носить тесто из миски на сковородку и раскладывать его так, как хотелось ей, а не сковородке.
«Вертись теперь сколько влезет!» — сердито шептала Клава, неся сковородку к примусу и не обращая внимания на ее выкрутасы.
Однако сковородка избрала новую тактику и стала упрямо клониться вниз. Только Клава поставила ее на примус, как ручка отвалилась от сковородки.
В это время вошла мать.
Увидев в руках растерявшейся Клавы одну только ручку, она укоризненно покачала головой.
— Вот тебе и помощница! До сих пор хоть кое-как можно было печь, — а теперь что?
— Я ведь ничего с ней не делала! — стала оправдываться Клава. — Она чуть держалась,
— Оно верно, но почему-то всегда это случается в ваших руках. Ну-ка, пусти.
Дело пошло по-новому. Теперь уже главная роль принадлежала тряпке. Только с ее помощью можно было браться за сковороду. Но от этого ничего не улучшилось. Мать была вынуждена вертеться еще больше, ежеминутно обжигала пальцы, да и тряпка то и дело загоралась.
— В последний раз пеку! — ворчала она. — Это мученье, а не работа!.. Ай, чтоб тебя!.. Завтра непременно отнеси к мастеру. Пускай припаяет или еще как-нибудь прикрепит ручку.
И когда была испечена последняя оладья, мать сердито толкнула сковородку, а скомканную тряпку швырнула в угол.
После всех этих треволнений оладьи показались Клаве не такими вкусными, как она ожидала.
На другой день Клава понесла капризную сковородку в мастерскую. По пути ей встретился паренек в черной шинели с синим кантом и петлицами, подпоясанный широким ремнем с блестящей пряжкой, на которой выделялись буквы «РУ». На голове у него была фуражка с таким же кантом и значком — скрещенные молоток и ключ.
Клава еще издали засмотрелась на этого мальчика: аккуратного, стройного, в красивой форме. А он, словно понимая это, тоже держал себя с достоинством, совсем иначе, чем многие обыкновенные мальчишки, которые носятся по улице задрав головы, кричат, толкаются.
Когда они приблизились друг к другу, Клава удивленно воскликнула:
— Леня!
Она узнала Леню Ладутько, который учился в их школе классом старше ее, а в этом году поступил в ремесленное училище. Но она с тех пор еще его не видела.
— Здравствуй, Клава! — ответил Леня. — Что это ты несешь?
— Да вот сковородку починить нужно. Ты не знаешь, где мастерская?
— Покажи.
Он внимательно осмотрел сковороду, ручку и сказал:
— Идем со мной; я починю.
— Ты! — удивилась Клава. — А разве ты умеешь?
— А что тут уметь! — усмехнулся Леня. — Это каждый может сделать.
— Каждый? — недоверчиво переспросила Клава.
— Идем, сама увидишь. Я сейчас иду в мастерскую. Утром у нас были занятия в классе, а теперь — в мастерской.
Они подошли к красному кирпичному дому. Во дворе Леня увидел паренька в комбинезоне и спросил:
— Начали?
— Нет еще, — ответил тот.
— Очень хорошо,-сказал Леня Клаве.- Значит, успеем.
Они вошли в коридор.
— Обожди немножко, я переоденусь, — сказал Леня.
Он снял с вешалки комбинезон и повесил на его место шинель. Надев комбинезон, Леня повел Клаву в мастерскую.
Это был большой зал, в котором стояло несколько длинных столов — верстаков; с обеих сторон, на определенном расстоянии, к ним были прикреплены тиски. Возле каждых тисков с правой стороны находился ящик. У каждого ученика были свои тиски и свой ящик. Несколько учеников копались у своих рабочих мест, другие бегали вокруг столов, третьи, собравшись в кружок, разговаривали.
Один из ребят что-то делал у сверлильного станка.
Клава смотрела на всё это с большим интересом и даже с некоторым уважением. Кажется, такие же самые мальчишки, как в их школе, бегают, смеются, но занимаются здесь совсем не ребячьими делами, а трудятся над тем же, что и взрослые.
Откуда-то появился пожилой человек с седыми усами и строгим взглядом.
— Инструктор! — шепнул Леня.
Клава испугалась: еще накричит, что она, посторонняя, пришла сюда.
И верно, инструктор взглянул на нее с удивлением. Тогда Леня, взяв у Клавы сковороду, подошел к инструктору и спросил:
— Николай Иваныч, разрешите приклепать ручку к этой сковородке.
— Ты что это: уже заказы берешь? — сурово сказал инструктор.
Клава еще больше струхнула. Но Леня, очевидно, знал своего руководителя, приметил, что у него под густыми седыми бровями мелькнула совсем ласковая улыбка.
— Нужно помочь товарищу по школе, — отвечал Леня.
— Помочь? — переспросил мастер. — Ну, если помочь, то ничего против не имею. Пускай она сама делает, а ты только командуй. Согласен?
Клава совсем растерялась.
— Я… я не умею, — пробормотала она.
— Ничего, ничего. Справимся! — весело подмигнул ей Леня.
— Ну, смотрите, — сказал мастер и отошел, пряча в усы улыбку.
Леня начал объяснять.
— Видишь, в этой дырочке осталась сломанная заклепка? Сначала надо выбить ее оттуда.
— Выбить? — повторила Клава.
— Обязательно. Ведь нужно же новую заклепку поставить. Немного отпусти тиски, вот в эту сторону.
Клава осторожно повернула рукоятку в левую сторону. Тиски немножко раздвинулись.
Сделай такой зазор, — сказал Леня, — чтобы в нем как раз поместился конец этой заклепки. Нет, нет, многовато будет, — обратно. Так. Теперь положи ручку на тиски так, чтобы заклепка была над самой щелью. Так. А теперь остается только стукнуть по ней чем-нибудь, и она выскочит.
— Вот этим! — подскочил другой мальчик и подал Клаве круглый железный стержень с узким концом.
Клава взяла его в правую руку и стала думать, как им ударить по заклепке. Заметив это, Леня и его товарищ так рассмеялись, что к ним подбежали все ребята. Инструктор крикнул:
— Чего вы? Отойдите, не мешайте им!
Ребята нехотя отошли. А Клава чуть не заплакала. Лене стало неловко, и он дружески сказал ей:
— Ничего, ничего. Это мы так. Ты возьми это в левую руку, приставь концом к заклепке и ударь молотком.
Теперь уже Клава и сама сообразила, что иначе и быть не могло. Она стукнула несколько раз по железу — и заклепка выскочила.
— Вот и всё, — сказал Леня. — А теперь откуси этот гвоздь вот здесь, возле головки.
— Откусить? — удивилась Клава.
— Это мы говорим так. — засмеялся Леня. — Возьми эти кусачки и вот так сожми в этом месте гвоздь.
Клава вставила гвоздь, как показывал Леня, сжала обеими руками кусачки и сама не заметила, как гвоздь был перерезан.
— Совсем легко! — радостно сказала она.
— Легко и просто, — подтвердил Леня. — А теперь сделаем последнюю операцию. Приложи ручку к сковородке, просунь этот кусок гвоздя через обе дырочки. Положи на тиски шляпкой вниз. Я тебе помогу придержать. Теперь бери молоток и бей по гвоздю, чтобы его расплющить.
Осторожно, неловко Клава стала ударять по гвоздю.
— Смелей, смелей! — покрикивал Леня. — Нужно его совсем расплющить.
А когда она попробовала ударить сильнее, то по гвоздю не попала.
— Ничего, ничего! — утешал Леня. — Лупи сколько влезет.
Клава начала «лупить сколько влезет», причем больше половины ударов попадало в сторону. Однако гвоздь постепенно плющился и, наконец, превратился в такую же шляпку, как и с другой стороны, только кривую.