Только не в этом рейсе.
Он представил в аэропорт Кеннеди фальшивый план полета. Никто не подумает искать его в Денвере. Он проведет ночь в доме сестры, а утром отправится на восток, где будут ждать остальные. Все меры по устранению «Примы» приняты, и...
Голос диспетчера ворвался в его мысли:
– «Ситейшн» один-один Лима Фокстрот, это контрольно-диспетчерский пункт международного аэропорта Денвер. Ответьте, пожалуйста.
Гэри Рейнолдс нажал кнопку связи.
– Это «Ситейшн» один-один Лима Фокстрот. Прошу номер посадочной полосы.
– Один Лима Фокстрот, передайте ваши координаты.
– Один Лима Фокстрот, я в пятнадцати милях к северо-востоку от денверского аэропорта. Высота – пятнадцать тысяч футов.
Гэри заметил пик Пайка, выросший справа. Небо было ярко-синим, погода – ясной.
Хороший знак.
После короткой паузы снова раздался голос диспетчера:
– Один Лима Фокстрот, взлетная полоса два-шесть свободна. Повторяю, два-шесть.
– Один Лима Фокстрот, вас понял.
И тут совершенно неожиданно самолет резко дернулся и подскочил, как на невидимой выбоине. Гэри удивленно глянул в окно. Откуда-то налетел резкий ветер, и уже через несколько секунд «сессну», оказавшуюся в зоне турбулентности, стало безжалостно швырять из стороны в сторону. Гэри потянул на себя штурвал, стараясь набрать высоту. Бесполезно. Его закрутило в бешеном водовороте. Самолет потерял управление. Гэри швырнуло на приборную панель. Он сам не понял, как удалось нажать кнопку рации.
– Это один Лима Фокстрот. У меня ЧП.
– Один Лима Фокстрот, объясните подробно, какого именно характера ваше ЧП?
– Я попал в область шквалистого ветра! – заорал Гэри в микрофон. – Опасная турбулентность! Я в самом центре чертова урагана!
– Один Лима Фокстрот, вы всего в четырех с половиной минутах от денверского аэропорта, и на наших экранах нет ни малейшего признака турбулентности.
– Да плевать мне на ваши экраны! Говорю вам... – Голос пилота перешел в панический визг. – Мэйдей! Мэй...[1]
И диспетчер с ужасом увидел, как светлое пятнышко на экране радара погасло.
Манхэттен, Нью-Йорк
На рассвете с полдюжины полицейских в мундирах и детективов в гражданской одежде толпились под Манхэттенским мостом через Ист-Ривер, окружив труп, лежавший у самого края воды. Тело, очевидно, сбросили с моста, так что голова болталась в воде чудовищным поплавком, подвластным капризам прилива.
Старший в группе, детектив Эрл Гринберг из отдела по расследованию убийств полицейского департамента Южного Манхэттена, заканчивал официальные, требуемые законом следственные процедуры. До этой минуты никому не позволяли приблизиться к мертвецу, пока не будут сделаны снимки, а сам Эрл дописывал протокол осмотра места преступления, пока полицейские искали вещественные доказательства. Руки жертвы были обернуты чистыми пластиковыми пакетами.
Карл Уорд, медицинский эксперт, завершил обследование трупа, встал, смахнул прилипший к брюкам сор и повернулся к детективам. Эрл Гринберг считался крепким профессионалом с весьма впечатляющим послужным списком. Второй, Роберт Прегитцер, седовласый, вечно небритый и взъерошенный, стоял с безразличным видом человека, видавшего и не такое.
– Он в вашем распоряжении целиком и полностью, Эрл, – объявил Уорд Гринбергу.
– И что мы имеем?
– Причина смерти – перерезанное горло. Рассечена сонная артерия. Коленные чашечки разбиты, и, похоже, несколько ребер сломано. Кто-то здорово над ним поработал.
– Как насчет времени смерти?
Уорд задумчиво уставился на волны, плескавшиеся у головы мертвеца.
– Трудно сказать. Думаю, его сбросили в реку где-то после полуночи. Точнее скажу, когда мы доставим тело в морг.
Гринберг снова оглядел труп. Серый пиджак, темно-синие брюки, светло-голубой галстук, на левой руке – дорогие часы. Гринберг встал на колени и принялся обыскивать карманы жертвы. Пальцы наткнулись на острый угол сложенной вдвое бумажки. Он вытащил ее, стараясь держать за край.
– Написано на итальянском. – Он осмотрелся. – Джанелли!
– Да, сэр! – откликнулся один из полицейских. – Иду, сэр!
Гринберг протянул ему записку:
– Можешь перевести это?
– «Последний шанс, – медленно прочитал Джанелли. – Жди меня у семнадцатого пирса с остальной дурью – или будешь кормить рыб».
Он отдал записку Гринбергу. Роберт Прегитцер удивленно качнул головой:
– Мафиозные разборки? В таком случае с чего это они бросили его тут, на открытом месте?
– Хороший вопрос, – кивнул Гринберг, продолжая рыться в карманах трупа. Обнаруженный бумажник оказался набит банкнотами.