Краем глаза я заметила, что кто-то еще наблюдает за столкновением. Руки Колтона были засунуты в карманы бежевых брюк, когда он прислонился к своему шкафчику. Его челюсти сжались, и я готова поклясться, что уголки его глаз дернулись. Нет, это, должно быть, было моим воображением.
Но что-то с ним было не так, и это возбудило мое любопытство.
Я украдкой взглянула на свой телефон, наполовину ожидая появления сообщения, но… ничего. Черт возьми, я уже начала волноваться.
— Колтон, — позвала я, когда он прошел мимо меня.
Он сделал паузу и вздернул подбородок в знак приветствия.
— Как дела, Лила?
— Ты видел Мэддокса сегодня? Он не отвечает на мои сообщения и звонки, — осторожно спросила я.
На лице Колтона появилось непроницаемое выражение, и он почесал подбородок, прежде чем посмотреть на свой телефон, словно ожидая, когда на нем тоже загорится сообщение.
— Нет. Мне он тоже не отвечает.
Это было странно. Мэддокс никогда не молчал о нас, ну… обо мне до сегодняшнего дня. На самом деле, он всегда первым донимал меня рано утром и до поздней ночи своими ужасными и глупыми шутками.
Мэддокс: Что такое черное, красное, черное, красное, черное, красное?
Я: Не знаю. Дай мне поспать.
Мэддокс: Зебра с солнечным ожогом.
Он всегда находил случайный анекдот, чтобы рассказать мне на ночь; это была наша спокойная ночь. Сначала я не знала, было ли это странным, раздражающим или… милым. Но через несколько недель я привыкла к этому и стала ожидать его каждую ночь, когда забиралась в постель.
Мэддокс: Что бывает зеленое и сидит плачет в углу?
Я: Пока.
Мэддокс: Невероятный угрюмый. Давай, признавайся. Это смешно.
Я: Ха. Ха. Ха. Спокойной ночи.
Лицо Мэддокса отошло на задний план, когда я снова сосредоточила свое внимание на Колтоне.
— Что-то не так? А как насчет вечеринки-сюрприза, которую мы устроим ему позже сегодня?
Через два месяца после нашего перемирия и начала нашей дружбы Мэддокс успешно закончил семестр с достаточно хорошими оценками, чтобы сохранить свою стипендию в Гарварде.
Я знала, что Мэддокс никогда не откажется от вызова, потому что он не проигрывает. Но Мэддокс Коултер забыл упомянуть, что он был гением. Не гений Эйнштейна, но мы все думали, что он никогда не уделял внимания своим занятиям. Очевидно, так оно и было, и он не был безмозглым, как я считала. На самом деле, Мэддокс, вероятно, был умнее меня, и это я признавала с неохотой. Его мозг работал сверхурочно, чтобы наверстать упущенное, и ему это удавалось. Довольно успешно.
Один семестр пройден.
Остался еще один.
После того, как пришли наши экзаменационные оценки, мы решили устроить Мэддоксу небольшую вечеринку-сюрприз. Только его близкие друзья, ничего особенного. Это должно было быть сегодня вечером.
Вот только Мэддокса нигде не было.
— Иногда…
Я посмотрела на Колтона, ожидая, что он продолжит.
— Что?
— Ему нравится исчезать на день или два, — медленно признался Колтон.
— Значит, что-то не так?
Должно быть, он заметил тревогу на моем лице, потому что уже качал головой.
— Не совсем. Просто… иногда Мэддокс падает духом. Он не любит быть среди людей, когда чувствует себя так.
Я схватила сумку и захлопнула шкафчик.
— Ты знаешь, где он сейчас? Куда он идет, когда он такой?
Колтон схватил меня за плечо, его лицо было напряженным, когда он пронзил меня суровым взглядом.
— Послушай, Лила. Лучше оставить его в покое, когда он такой.
— Он мой друг, — заявила я вслух.
Колтон издал безрадостный смешок.
— Он и мой лучший друг. Ну и что?
— Я его знаю. — Я вырвалась из его хватки и посмотрела на него.
— Я знаю его лучше, чем ты, — просто сказал он. — Я знаю его с тех пор, как мы были детьми.
Но он не видел Мэддокса, как я… запертым в чулане, кричащим, чтобы его выпустили… плачущим и умоляющим кого-нибудь спасти его.
Колтон не видел этого Мэддокса. Я видела. Я держала его и пела ему.
Я закусила нижнюю губу, предостережения Колтона звенели у меня в ушах, но моя потребность бежать к Мэддоксу и убедиться, что с ним все в порядке, была сильна.
— Не делай этого, Лила. Оставь его. Он вернется, когда будет готов.
Я перекинула сумку через плечо и отошла от него.
— Вот что тебе нужно знать обо мне, Колтон. Я плохо прислушиваюсь к предупреждениям.
— Ты не сможешь ему помочь, — сказал он мне в спину.
Нет, я не могла.
Но в том-то и дело… Я не хотела его исправлять.
Я хотела держать его за руку.
Больше ничего; не меньше.
Итак, я сделала противоположное тому, что сказал мне Колтон. Я села на автобус до дома Мэддокса, э… особняка. Это будет моя первая остановка, и я надеялась, что он там. Если нет, то я собиралась отправиться в погоню за дикими гусями. Если бы он не хотел меня видеть, я бы ушла, но после того, как убедился, что он жив.
Мэддокс, которого я знала, не исчезал и не замалчивал своих друзей.
Нет, Мэддокс, с которым я подружилась, был надоедливым придурком. Например, когда он подарил мне розы.
Мэддокс шел ко мне с… цветами? Какого черта?
Я прислонилась к своему шкафчику и посмотрела на него взглядом, говорящим: что ты сейчас делаешь?
Он остановился передо мной с ухмылкой, которую мне хотелось задушить подушкой. Я подняла бровь и кивнула на цветы в его руках.
— Что это?
— Розы, — сказал он, выглядя очень гордым собой.
— Для тебя. — Я закатила глаза.
— Они завяли, Мэддокс.
Он бросил на меня раздражительный взгляд, как на ребенка, у которого отняли любимую игрушку.
— Да, завяли, как мое сердце, потому что ты не позволяешь моему члену приближаться к тебе, потому что ты, подруга, зафрендила меня. Так вот. Розы для тебя, Гарсия.
— Тебе нужно обратиться к психиатру. Я не думаю, что ты психически стабилен, — объявила я, уже уходя от него.
Он пошел в ногу со мной.
— Ты не примешь мои розы? Мне больно.
Мои губы дернулись. Ладно, было действительно трудно оставаться серьезной, когда Мэддокс был в одном из своих шутливых настроений.
— Ты такой чертовски глупый. Я не знаю, смеяться мне или… беспокоиться.
— Что угодно, лишь бы увидеть эту улыбку на твоем лице, — сказал он с ухмылкой.
И тут я заметила, что улыбаюсь. Это был разочаровывающий день, один из тех дней, когда, казалось, ничего не получалось. Я чувствовала себя угрюмой и немного стервозной, но тогда я была…
Вместо того чтобы злиться на Мэддокса, как это было бы до нашего перемирия, я улыбалась. Черт, это было нехорошо. Он не мог заставить меня так легко улыбаться.
— Ты флиртуешь со мной, Коултер? — Я до сих пор не могла стереть ухмылку с лица.
— А ты ведешься на это, Гарсия? — Он выстрелил в ответ, в его глазах плясало озорство.
— Нет, — невозмутимо ответила я.
— Хорошо. Чем сложнее ты играешь, чтобы получить, тем веселее эта игра.
— Я не играю в недотрогу. Мы друзья, — я растянула последнее слово, сделав на нем больший акцент. Потому что, очевидно, Мэддокс не понимал значения слов «просто друзья».
Мэддокс издал короткий смешок.
— О, я знаю. Лучшие подружки-шлюшки навсегда. Я буду делать тебе маникюр, а ты будешь делать прическу, типа того. — Он сделал паузу, взглянув на меня с лукавой ухмылкой, которая должна была предупредить меня о том, что вот-вот вырвется из его рта: — Но это не остановит меня от попыток войти в твою задницу.
Я пропустила шаг и споткнулась, но быстро встала на ноги. Брызгая слюной, я уставилась на него.
— Моя… задница…?
Почему мой голос стал похож на писк? Будь ты проклят, Мэддокс. Ты и твой грязный рот и грязные мысли.
Мэддокс встал передо мной, поэтому он шел задом, лицом ко мне.
— Я человек с задницей, детка. У тебя ее достаточно, чтобы заполнить две мои руки. А мои руки достаточно большие, чтобы справиться с тобой.