Глава 2
Когда не получается забыть то, что хочется, начинать моментально злиться. Злость разрывает тебя на части, но она тебе не подвластна. Хоть она и привыкла всё держать под контролем, всё держать в себе, потому что Грейнджеры — они такие, но больше не выдерживает. Видеть его с этой больше не под силу. Под этой подразумевается Лаванда, а под ним Рональд, ее «друг «или как его теперь назвать? Всё запуталось. А ваша история закончилась, так и не начавшись. Собственно, что должно было начаться. Гермиона не замечает его, он не замечает ее. И лишь ваш горячо любимый друг Гарри мечется между вами, потому что знает, видит ваши сердца насквозь. Его не обманешь. Лишь ему единственному изливаете душу. Когда сердце разбилось вдребезги, когда танцевали свой, казалось бы, последний танец на стёклах, когда ваши глаза выдавали боль, Гарри Поттер был рядом, сделал для вас обоих то же самое, что вы, не задумываясь, сделали бы для него.
— Я не могу понять, почему она так себя ведёт, Гарри. Всё изменилось с тех пор, как в моей жизни появилась Лаванда. Я чувствую некую эйфорию. Не скажу, что это прям любовь, но меня тянет к этой девушке. А Гермионе, видимо просто не может принять тот факт, что у меня теперь есть личная жизнь, что я больше не утишителтная жилетка для её слез, когда поставили отметку ниже, чем она заслужила.
— Рон понимал, что начинает нести чушь. Когда это Гермиона плакала, уткнувшись носом в его мантию. Это он всегда бежал к ней, если нужно было вытащить из проблем его задницу, прикрыть перед Макгонагалл, дать дельный совет и вообще, быть палочкой-выручалочкой на всё случаи жизни.
— Гермиона как раз понимает, что у тебя теперь своя жизнь. Просто такие внезапные перемены подавляют её психику. Это нормально, Рон! — Гарри пытается подобрать слова, дабы не задеть ни одного, ни второго друга, которые вовсе не дружеские чувства друг к другу испытывают. Рон полностью поглощён Лавандой, так как не может приблизится к Гермионе, боиться своих чувств к ней. Гермиона же не может простить предательства с его стороны, на мгновение забывая о том, что он не её собственность, не её домашний пёсик, который следует по пятам за хозяйкой. Но Уизли охотно бы это сделал, зная, что нужен ей, что его чувства не безответны, что она больше не посмотрит на него своим надменно-призренным взглядом, словно видит перед собой букашку, ни имеющую право голоса.
— Гермиона всегда была немного психованной. Раньше я её побаивался, но теперь понял, что это всего лишь комплекс неполноценности. Она завидует, что я влюбился раньше неё. Хотя влюбился — громко звучит. Она же не думала, что я смогу расположить к себе кого-либо. — И опять его слова похожи на парадокс. Всё вертится вокруг того, какой он молодец и какая плохая Гермиона, раз не призналась ему первой, раз не унижалась и не рвала на себе волосы на глазах у всех, раз не врезала Лаванде, потому что ревнует. Почему-то Уизли не верил, что Грейнджер может чертовски ревновать. Особенно его. Особенно к такой, как Браун, легкомысленной девушке-хохотушке которая знает, кто, где, с кем и сколько раз.
— Прекрати, Рон. Мы же знаем, что это вовсе не так. Гермиона — прекрасная девушка, хороший друг и самый отзывчивый человек, которого я знаю. Просто у неё трудный период в жизни. Знаешь, сложно влюбиться без взаимности. Такая любовь причиняет боль, делает тебя немым, слепым и глухим! — Гриффиндорец выпалил это всё прямо в глаза другу, с надеждой на то, что тот поймет, почему всё так, из-за кого всё так и как это исправить.
— Подожди. Гермиона в кого-то влюблена? Кто он? Я спрашиваю, кто он? — Рон выходит из себя, прижимает Поттера к стене, смотрит взглядом дьявола, готовый в любую секунду наброситься на друга с кулаками, если тот сейчас же всё не расскажет.
— Она влюблена уже очень давно. Но этот придурок, которого она до беспамятства любит, в упор её не видит. или делает вид, что не видит. Но она страдает. Не знаю, на сколько её хватит. Говорит, что сильная, говорит, что справится. Но я, в отличие от её избранника, не дурак. Вижу, что вот-вот и сломается. Или уже сломалась, но продолжает твердить, что всё в порядке. А ничего не в порядке, друг! — Гарри высвобождает одну руку, второй поправляет очки, затем берёт книги и, оставляя Рона в глубоких раздумиях, направляется в кабинет профессора Слизнорта.