— Теперь вы, возможно, понимаете причину нашего предложения, — сказала машина. — Учтите, что с самого начала у нас, разумных по-своему, была единственная цель: помочь нашим создателям, которые были так похожи на вас, в их попытке подняться над своими собственные амбициями. Считайте, что эта цель была достигнута и мы остались одни!
Наступила минута молчания, во время которой сам воздух, казалось, нашептывал древние сожаления.
— Итак, капитан Чанг! — продолжила машина. — Вы признаете сложное положение вашего вида. Ваши технические возможности только отдалили последствия вашей первоначальной ошибки выбора. Мы можем предложить больше. Мы можем, и хотим, направить вас по пути, которым прошли наши создатели.
— К забвению?
— К чему-то, что намного превосходит возможности вашего воображения.
Чанг уставился в пол, сонм воспоминаний нахлынул на него. Дили говорил: «Франкенштейн!», он сам сказал: «Дар данайцев»; робот говорит: «Примешь ли ты не только этот мир, но и нас самих?»
И он чувствовал себя ничтожеством, вынужденным принимать решение, от которого зависела судьба его расы.
Он медленно осознал, что голос, обращавшийся к нему, умолк. Роботы вокруг него посмотрели вверх, и маленький пушистый зверек, издав один взволнованный писк, неподвижно замер, вцепившись в свою консоль. Словно притянутый магнитом, человек повернулся и посмотрел на стену с надписью.
На одно короткое мгновение он увидел не набор бессмысленных, туманящих разум кривых, а простую и ясную фразу на его родном языке.
Она гласила:
"Молодец, ты хороший и верный слуга."
Затем надпись исчезла, и голосом, внезапно охрипшим, с пересохшим и сдавленным от удивления горлом, Чанг твердо сказал:
— Мы принимаем ваше предложение.
Ибо… было ли это игрой его воображения, или в тот краткий миг его разум наполнился великолепием, рядом с которым все звезды в галактике казались темными потухшими угольками?
--
John Brunner. Thou Good and Faithful (1953)
Перевод Семена Гоголина.
По изданию "Now Then" (1968).
Иллюстрации Гордона Павелки (Gordon Pawelka)