— Ты меня боишься, что ли? — удивленно смотрит на него Марк.
Герман заливается краской и не представляет себе, что можно сказать в такой ситуации. Ему стыдно за всю эту ситуацию и за себя, такого никчемного.
— Да сядь ты уже нормально! — неожиданно взрывается староста и тянет Германа за рукав пуловера.
Герман вскакивает и бежит к выходу из аудитории, позабыв про сумку и телефон. Он мечтает оказаться как можно дальше отсюда, но бежит в курилку. Герман вообще-то не курит, но, черт знает почему, в курилке бывать ему нравится. Обычно здесь куча народа, но сейчас он один. Распахивает окно, высовывается в него почти наполовину, жадно вдыхает свежий, морозный воздух.
— Что ты делаешь, придурок? — его за шкирку, как нашкодившего кота, втаскивают обратно.
Марк. Злой, раскрасневшийся, с сумкой Германа на плече.
— Я… — мямлит Герман. — Я…
— Слушай, — вздыхает староста и протягивает ему сумку. — Прости, ладно? Прости, что накричал, я не хотел. Ты выглядел так, будто собираешься вниз сигануть.
Герман отрицательно мотает головой:
— Я вовсе не…
— Да понял я уже, — перебивает Марк и лезет в задний карман джинсов, извлекая оттуда пачку сигарет. — Будешь?
Герман как завороженный послушно берет сигарету, подносит ее к услужливо подставленной зажигалке. Неумело затягивается и заходится в судорожном кашле.
Марк матерится сквозь зубы, обнимает Германа со спины и тянет его в сторону по-прежнему распахнутого окна:
— Дыши, придурок, — шипит злобно. — Зачем сигарету-то взял, если не куришь?
— Хотел попробовать, — хрипит Герман, и староста качает головой.
Несколько минут он молчит, потом закрывает окно, снимает с себя пиджак и накидывает его на плечи озябшего в своем тоненьком джемпере Германа.
— Какого черта ты от меня бегаешь? У тебя какие-то проблемы? Я не нравлюсь? Или парни в принципе? Так ты вроде встречался с кем-то на первом курсе.
Герман качает головой и рефлекторно пытается опустить пониже рукава, чтобы не было заметно бледных полосок шрамов на запястьях. Ему совсем не хочется об этом вспоминать.
— Слушай, — мягко говорит Марк. — Я знаю, что у вас с тем парнем вышло нехорошее расставание и он вроде тебя даже подставил, уж не знаю, что у вас там было, но я-то не он. Ты мне правда нравишься. Серьезно. Честно. И я очень хочу, чтобы ты согласился пойти со мной на свидание. Я не собираюсь делать ничего того, что ты не захочешь.
— Наркотики, — говорит Герман. Он не рассказывал этого никому, но Марку это рассказать почему-то хочется. — Тот парень сказал, что это не его наркотики, а мои. Он оставил пару пакетиков в моей квартире.
— Но полиция во всем разобралась? — осторожно спросил Марк, подходя ближе.
— Да, — кивнул Герман. — Парня посадили, а я…
Он замолчал, не решаясь вслух произнести продолжение фразы. «А я с тех пор почти каждую ночь просыпаюсь от кошмаров, вздрагиваю от каждого стука в дверь и ненавижу свое отражение в зеркале. И себя, такого слабого, тоже ненавижу».
— Герман, посмотри на меня, пожалуйста. Посмотри.
Герман медленно поднимает голову, а Марк притягивает его за подбородок и целует. Сначала нежно, просто лаская холодные губы остолбеневшего Германа своими, а потом, прижавшись к Герману всем телом, жадно, неистово, долго. До тех пор, пока Герман не расслабился в его объятьях. До тех пор, пока он не начал робко отвечать.
Герман пытается отдышаться после поцелуев и даже не пытается отстраниться от Марка, не пытается вырваться из его объятий.
Марк гладит Германа по лицу и говорит:
— Ты очень красивый.
И Герман верит.