— Ой, мамочка! — взвизгнула Ева. — Сейчас я от страха умру! Ты видела кровь?!
— Да! На твоих клавишах!
— Ой, мамочка! Точно умру! Когда?!
— В тот день, когда появился маньяк!
— Да ты что?!
— Евусик, я сидела возле рояля, уставившись в телевизор. Ты на кухню кофе варить пошла. Тут начали про маньяка рассказывать, я разволновалась и на клавиши оперлась рукой, то есть, локтем… Ева, знаю, ты за это ругаешь, инструмент расстраивается и все такое… Честное слово, я по рассеянности, — бросилась оправдываться Евдокия, но подруга ее перебила:
— Хватит, Дуся, мне уже не до клавиш. Дальше-то, что с кровью было?
— Да ничего. Я про кровь только дома узнала, когда блузку сняла. На локте было пятно.
— Что же ты мне не сказала?!
— А о чем говорить? Знаешь сама какая я недотепа. Спасибо еще, что только пятно.
— Да, спасибо, что на месте рукав, — саркастично вставила Ева.
— Именно, — не обиделась Евдокия. — Со мной и похуже приключения каждый день происходят, а тут всего лишь пятно. В тот день я не задумалась, но когда я опять оперлась на клавиши…
На этот раз Ева взвилась:
— Вот в чем дело! А я удивляюсь, почему рояль так часто расстраивается! Оказывается, она на него опирается! Каждый день!
— Не каждый день!
— Дуся, нельзя быть упрямой такой! Если просят тебя по-хорошему, изволь выполнять! Он кучу денег, рояль этот стоит. И настройщик нынче не дешев.
Евдокия ядовито спросила:
— Тебе уже не интересно про кровь?
— Интересно, — буркнула Ева, — дай только слово, что больше не будешь…
— Не буду! Даю! Никогда! И не имею привычки такой, но в тот день, видимо, черт попутал: про маньяка снова по телику говорили, снова я увлеклась, снова на клавиши оперлась и снова локоть в крови. На этот раз видела след. Когда ты вошла, я быстро локоть убрала, а на клавишах…
— Капля?!
— Нет, кровью намазано. Каплю блузка впитала и уж потом я по клавишам развезла кровь рукавом.
— Что же ты мне не сказала? — опять сокрушилась Ева.
Евдокия вдруг рассердилась:
— А что я должна была говорить? Что на клавиши твои опиралась да комара невзначай придавила? Ведь именно так я тогда подумала, только теперь уже все поняла. Выходит, это был не комар. Но что же?
— Дусенька, миленькая, — с ревом взмолилась Ева, — приезжай скорее ко мне!
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас!
— Сейчас я не могу, занята. Почему бы тебе не вернуть с дачи семейство?
— Пыталась, но сотовый не отвечает.
— Попробуй еще.
— Да пробовала сто раз! Сколько можно? К тому же, мне никто не поверит. Мама скажет, что я сочиняю опять. Дусенька, приезжай или я здесь, под унитазом, от страха умру! Если не хуже!
Этим заявлением она насторожила подругу.
— А что может быть хуже? — втянув голову в плечи, спросила Евдокия и два раза нервно икнула.
Ева сделала длинную паузу и экзальтированно прошипела:
— А хуже: меня прикончит маньяк!
— Евочка, миленькая, — заголосила Евдокия и… вынуждена была мгновенно прервать разговор. — Я позже перезвоню, Леня пришел, — испуганно сообщила она и, прошептав «да, бабуля была права», спрятала трубку.
— Леню своего боится больше маньяка, — со вздохом подивилась Ева и, сидя под унитазом, покорно принялась ждать.
Она знала свою подругу: раз Дуся выдала обещание, значит не подведет.
Глава 3
Леонид Павлович и вещи в багажник автомобиля отнес и даже успел пофлиртовать на прощание с милашкой-дежурной. Он видел, что очень ей нравится: кокетничала, чертовка, отчаянно с ним все эти двенадцать дней и Дашу сразу же невзлюбила — провожала презрительным взглядом. Во взгляде недоумение и вопрос: «И что он, красивый, умный, интеллигентный мужчина в этой дурочке и страшилке нашел?»
А Даша, неосознанно чувствуя неприязнь, словно назло, проходя мимо дежурной, то на ровном месте вдруг спотыкалась, то сумкой цепляла стоящие в холле цветы. Горшки падали, бились — Лагутин сокрушался, качал головой, извинялся — дежурная, торжествуя, со сладкой улыбкой в ответ ворковала:
— Не волнуйтесь, ужасного ничего, подберем.
Но Дашу с такой брезгливостью злыми взглядами провожала, что к Лагутину (читавшему эти взгляды) сразу просилось на ум: «чокнутая» да «удолбище». Он и не ошибался совсем — как раз такими словами дежурная полна и была, провожая нескладеху-Дашу злыми глазами.
Простосердечная Даша же, как обычно, с лаской ко всем и со всею душой — дежурную комплиментами баловала, дорогими фруктами угощала, шоколадками пичкала…