Мне пришлось только с сожалением проводить Богдана взглядом. Я надеялась, что он обернется, но мальчишка так и не посмотрел в нашу сторону. Когда он скрылся за стройными темными стволами, мы с братом направились к выходу из парка. Оба молчали. Стоя на остановке, я прислушивалась, в надежде распознать громкие залпы, но так ничего и не услышала, кроме грохота трамвая и шума проносящихся по проспекту машин.
Уже перед сном я пристала к брату с просьбой рассказать мне, как и где он познакомился с Богданом. Витька отвечал нехотя. Сказал, что Волков пришел к ним в класс в этом сентябре. Его мама какая-то знаменитая актриса, поэтому он в школе только носом воротит. Ни с кем особо не общается. Да и Витька не собирается с ним дружить… Потому что Волков странный и кажется другим ребятам опасным.
Выключая светильник, брат настоятельно произнес:
– От таких, как этот Богдан, лучше держаться подальше, Майя.
Глава вторая
Витя и сам не понял, в какой момент «странный и опасный» Волков стал его лучшим другом. Просто в один прекрасный день их посадили за одну парту, и ребята «спелись». Витька, по доброте душевной и благодаря своему врожденному занудству, решил помогать Богдану с русским языком и литературой. А Богдан в благодарность защищал моего братца, которому до начала их дружбы частенько прилетало из-за скрипки. Волков, освоившись в классе, быстро завоевал среди других учеников авторитет. Удивительно, но рядом с Богданом наш Витька даже стал пользоваться популярностью. Ну, а мне, влюбленной в Волкова по уши с того самого дня в парке, эта зародившаяся между ребятами дружба была только на руку.
С возрастом мои чувства не ослабевали. Меня восхищало в Богдане абсолютно все. Он не был похож на других приятелей Вити и уж тем более на моих бестолковых одноклассников. Богдана сложно было сразу разгадать. В один день он был молчаливым и задумчивым, в другой – шумным и возбужденным. Никогда не знаешь, что он учудит в следующий момент. Моя мама признавалась, что иногда «этот мальчик пугает». Меня же каждая его новая выходка приводила в восторг. Я была готова поддержать любое безумие Волкова. Например, как-то у Богдана родилась идея вырвать мой последний молочный зуб с помощью крепкой капроновой нитки, привязанной к стреле. Эту стрелу решено было пустить из самодельного лука точно в цель – приклеенную на дверь табличку с мишенью. Услышав план Волкова, я тут же с готовностью раскрыла рот, чтобы привязать нитку к расшатанному зубу, который, если честно, мне страшно надоел. В классе почти у всех ребят поменялись зубы, поэтому мне тоже хотелось скорее «повзрослеть». Конечно, во время нашей операции под ухом нудил Витька. Предлагал сводить меня к стоматологу или погрызть твердое яблоко, но мы с Богданом, охваченные идеей, были против. Волков сказал, что сам не раз выдирал себе зубы при помощи нити. Это не больно, не банально и весело. Будет потом что вспомнить.
А вспомнить действительно есть что. Было много крови, много воплей (моих и Витькиных), а еще счастливых слез. Ура! Больше ни одного молочного зуба! Мама, вернувшаяся в тот момент с прогулки вместе с близнецами, пришла в немой ужас. Ее на пороге встретила ревущая дочь с огромной дырой вместо зуба и окровавленным ртом. В тот раз от папы влетело почему-то Витьке.
Я продолжала с нетерпением ждать те дни, когда Богдан приходил к нам в гости. Мне и самой несколько раз посчастливилось побывать у Волкова дома. Мама Богдана – известная актриса театра и кино. Высокая, белокожая, с аристократической внешностью и темными вьющимися волосами. Они с Богданом совсем не были похожи внешне, поэтому мне всегда было интересно узнать, как выглядит отец парня. Но о своем папе Богдан никогда не рассказывал, чаще всего переводил тему, а когда я в очередной раз завела разговор о его предках, Витька просто обидно толкнул меня плечом и громко цыкнул. Лишь намного позже я все-таки допыталась до брата, что отец Богдана погиб в то время, когда мама была беременна. Выходит, Волков даже ни разу не видел своего папу…
В квартире у Богдана было много картин, ваз, редких изданий книг и необычной красивой посуды. Парень говорил, что многое из всего этого – подарки маминых ухажеров. Посреди просторной гостиной стояло белое фортепьяно. Мой брат как завороженный вечно крутился вокруг музыкального инструмента, хотя умел играть только на скрипке. По признанию Богдана, ни он, ни мама играть на фортепьяно тоже не умели. «Оно здесь для понта. Для маминых богемных друзей… Они по вечерам пьют вино и балякают на этой штуке. Вернее, играет один из них. С сальными зачесанными назад волосами. Постоянно маму глазами пожирает. Заслуженный артист. Он мне капец как не нравится, и я боюсь, что в один день этот дядька все-таки добьется своего и перевезет к нам свои шмотки. Тогда мне все время придется слушать его заунывную игру…»