Глава 4
Яна
Кристина Кошелева – «Больше нет сил»
Я не знаю, сколько времени сижу в ванной на полу, но совершенно точно за это время Марк успевает наорать на меня еще раз через дверь за то, что я не соглашаюсь выйти, чтобы поговорить. Говорить? О каких вообще разговорах может идти речь теперь, когда он поднял на меня руку? Я прощала и без того слишком много дерьма, прощать это я просто не готова. Этим ударом он словно открыл мне глаза. Я прокрутила в голове все годы наших отношений и поняла, что с самого начала там ничем здоровым не пахло, но он так искусно скрывал свои наклонности к манипуляциям, что я, честное слово, ничего не замечала.
Последние два года были ужасны, а эти два месяца и вовсе стали адом. Он сделал из меня ничтожество, и я действительно ощущаю себя именно им. У меня нет любви к себе, у меня нет жажды к жизни, у меня ни черта нет, особенно когда я сижу дома в этих чертовых четырех стенах.
Марк – тот самый «красный флаг», на которого боятся нарваться все девочки, но почему-то именно мне он и попался. Замоталась в этот флаг, как в чертово одеяло, не замечая, что он не согревал меня, а душил.
Девчонки в чат пишут миллион сообщений, но я совершенно не разбираю ни черта из-за слез. Лицо горит, и я чувствую, как оно начинает отекать, мне правда очень больно. У Марка тяжелая рука, спасибо, что у меня остались зубы на месте.
С трудом встаю, подхожу к зеркалу, и, честное слово, лучше бы я этого не делала… Выгляжу хуже некуда. Щека и правда припухла, и место, где разбита губа, – тоже, словно я сходила к криворукому косметологу и он увеличил мне только одну половинку губы.
Пытаюсь найти в себе силы, чтобы умыться, потому что размазанная по лицу тушь со всей этой прелестью смотрится еще хуже. До лица дотрагиваться больно, но я все-таки аккуратно смываю макияж, а потом остужаю руки под ледяной водой и прикладываю ладони к пылающей щеке.
Мне себя жаль. Очень-очень, хотя никогда в жизни я себя не жалела. Все детство я занималась профессиональным спортом, и девиз по жизни наш был таков, что жалеть себя ни в коем случае нельзя. Больно? Через боль. Через страхи, страдания, через все преграды жизни надо встать и сделать. Я выступала на соревнованиях с переломом руки, с растяжением, ушибами и кровавыми мозолями. Никогда в жизни я себя не жалела, а сейчас – жалко. До слез и горького кома в горле.
Соленые дорожки снова текут по щекам, я роюсь в шкафчике, достаю перекись и ватный диск, сажусь снова на пол и, игнорируя телефон, который разрывается от сообщений, обрабатываю разбитое колено, продолжая плакать.
Мне настолько сильно хочется побыть сейчас просто слабой девочкой… Чтобы кто-нибудь обнял, шепнул на ушко, что все будет хорошо, укутал в плед и поцеловал в кончик носа. Простой нежности, я ведь не так много прошу, правда? Я, кажется, в целом никогда ничего не просила, но, может, в этом и была проблема? Не просила – не получала. А в итоге… в итоге получила только по лицу.
Рана на колене больно щиплет, само колено болит, надеюсь, там нет внутри никаких повреждений, не хотелось бы выпадать из рабочего ритма.
– Детка? – слышу стук в дверь. Скорее даже ощущаю его, потому что я прижимаюсь спиной к ней, а Марк тарабанит очень сильно. Мне вдруг становится очень тошно от его обращения, а еще я совершенно не понимаю, какого черта он вообще имеет право со мной так обращаться после всего, что сделал. – Ты ждешь кого-то?
Я не понимаю, о чем он и к чему вообще все это говорит, но вдруг прислушиваюсь, и до меня доходит: звонят в дверь. Удивительно, кстати, что сразу в дверь, а не в домофон, странно…
Я, конечно же, ничего не отвечаю Марку, но прислушиваюсь ко всему происходящему за дверью. Он идет открывать, и уже через секунду я понимаю, что произошло. Там Катя! Моя Катя…
Мне резко становится так страшно, что он может ударить и ее, что я вскакиваю на ноги, игнорируя какие-то уже крики, открываю дверь и бегу в прихожую, тут же падая в ее объятия. Катя…
– Моя кошечка, все, собирай сумки, сегодня ночуешь у нас, – говорит она мне, обнимая крепко, и я умудряюсь увидеть и понять, что происходит. Она приехала с Давидом, а тот вывел Марка в подъезд. Подозреваю, они просто поговорят, потому что вряд ли Марк додумается лезть в драку с тем, кто в разы сильнее и больше его. Его хватает только на то, чтобы делать больно тем, кто гораздо слабее…
– Кать, ты что? – отстраняюсь, слезы ручьем, ничего не могу с ними поделать! Мне неудобно ехать к ним, мне совершенно все это неудобно! Что они сорвались из-за меня, что она мужа напрягла из-за меня, это все так плохо, так ужасно!