Шестеренки в моей голове вращались с огромной скоростью, анализируя полученную информацию и просчитывая данные. Я понимал, что теперь, когда делом Осаны заинтересовались власти, я оказался в ужасающем положении, ведь в распоряжении полиции были и возможности, и средства для того, чтобы раскрыть преступление.
Я с тоской подумал о следах крови, которые я легкомысленно стер всего лишь смоченной в простой воде тряпкой. Если эксперты догадаются использовать раствор люминола, невидимые глазу биологические частицы засияют в ультрафиолетовых лучах, как электрическая лампочка на сто ватт.
– Вижу, тебя это потрясло, – как бы между прочим обронил полицейский, спрятав руки в карманы.
Черт, чуть не забыл о нём… Спокойно, Аято, держи себя в руках: безвыходных ситуаций не бывает, и с этой ты тоже справишься… В конце концов, они ведь пока не подозревают, что эту дурочку убили…
– Я просто… Не могу поверить… – я потряс головой, опустив уголки губ – так выражение лица получалось изумлённо-грустным, что мне и было нужно. – Вы считаете, что Наджими-чан похитили?
– Может быть, – неопределенно ответил офицер, пожав плечами. – Слушай, парень, а ты её знал? Вы были в одном классе?
– Нет, я из второй параллели, – отозвался я, поправив школьную сумку на плече.
– Второклассник?! – полицейский поднял брови. – Надо же, никогда бы не подумал… Ты такой высокий… Ну да ладно. В общем, проводишь меня к директору, а?
– Конечно, – слегка поклонившись, я развернулся и направился к зданию школы.
Пока бояться было нечего: судя по всему, этот горе-полицай действовал сугубо по наитию и не имел ни четкого плана действий, ни даже подозрений. Но именно такие как раз и обладают истинным талантом ищейки, так что не стоит его недооценивать.
Постоянно оглядываясь, чтобы удостовериться, идёт ли за мной мой спутник, я довёл его до третьего этажа, и у самой лестницы мы столкнулись с президентом художественного клуба.
Гейджу Цука, облаченный в заляпанный краской фартук поверх формы, имел весьма расфокусированный вид. Он безучастно наблюдал за тем, как я, извинившись, отступил в сторону, но затем заметил полицейского, и всё его спокойствие как ветром сдуло.
– Ты! – закричал он, взмахнув руками. – Что ты тут делаешь?
– Сынок, я пришел насчет той пропавшей девочки из вашей школы, – офицер попытался улыбнуться, но вышло это у него весьма жалко. – Не ожидал такого теплого приёма с твоей стороны.
– Странно, что ты помнишь, как я вообще выгляжу, – бросил старшеклассник, огибая нас и сбегая вниз по ступенькам. – Учитывая, насколько ты редкий гость дома.
Полицейский, проводив его взглядом, тяжело вздохнул.
– Эх, подростки… – с горечью пробормотал он. – Сплошной максимализм и ни капли сочувствия или понимания…
– Всё же это лучше, чем равнодушие, – рискнул заметить я. – Ваш сын любит вас, иначе бы он не среагировал так эмоционально.
– Очень на это надеюсь, – офицер опять вздохнул. – Ты уж извини, что тебе пришлось стать свидетелем этого…
– Ничего страшного, – я великодушно улыбнулся. – В любой семье время от времени возникают проблемы.
Полицейский, подойдя ближе, положил мне ладонь на плечо и поднял уголки губ.
– Спасибо тебе, – искренне вымолвил он. – Я же ведь так и не представился, да? Лейтенант Гейджу Сабуро. К твоим услугам, парень.
– Айши Аято, – я поклонился. – Рад познакомиться.
Решив, что на этом наш лиричный диалог лучше прервать, я пошел вдоль по коридору – к кабинету директора.
Кочо Шуёна – глава нашей школы – занимал помещение, располагавшееся между двумя классами третьей параллели. Окно его кабинета выходило на передний двор, и он обожал принимать визитеров, стоя лицом к проёму и спиной к ним, наслаждаясь видом на фонтаны и аллею вишнёвых деревьев.
Этот человек средних лет с вечно усталым видом довольно неплохо справлялся со своими обязанностями, но особой теплоты к школьникам не испытывал, предпочитая перевалить все разговоры с ними на свою верную правую руку – завуча с энергичным именем Генка Кунахито. Сию решительную даму, в отличие от начальника, не пугали никакие беседы: она с одинаковым успехом и выговаривала за плохое поведение, и вела задушевные диалоги.
Но с лейтенантом полиции Кочо-сенсей должен был говорить самостоятельно.
Постучавшись в дверь кабинета, я распахнул её и пропустил полицейского внутрь. Решив, что на этом моя роль сыграна, я зашагал прочь.
У лестницы стоял Гейджу Цука, и по тому, как он мониторил коридор, я понял: он ждал меня.
– Айши-кун, – художник подался вперед и низко поклонился. – Прошу прощения за своё поведение ранее. Обычно я держу себя в руках.
– Всё в порядке, – я дотронулся до его плеча. – Мы все люди, нам свойственны эмоции, разве нет?
Старшеклассник распрямился и посмотрел мне прямо в глаза.
– Верно, – эхом отозвался он. – Нам всем свойственны эмоции…
И, круто развернувшись, художник побрел прочь.
Я пожал плечами и побежал по ступеням вниз. Эти творческие натуры все с прибабахом, и тем более странно, что такой субъект родился в семье полицейского…
Спустившись и оказавшись у дверей кулинарного клуба, я осмотрелся и пошёл к заднему выходу: мне хотелось мельком взглянуть на пристройку и по пути зайти в кладовую, чтобы посмотреть, вдруг там будет отбеливатель…
К сожалению, набор моющих средств оказался более чем скудным, и мне пришлось пойти на улицу несолоно хлебавши.
Я направился к пристройке с печью, намереваясь просто зайти туда и осмотреться. Я надеялся, что некая волна вдохновения подскажет мне, что делать.
К счастью, хулиганы, что обычно прохлаждались здесь, уже ушли, и я быстро преодолел небольшой расстояние до входа, но голоса, вдруг раздавшиеся изнутри, заставили меня замереть и, притаившись сбоку от проёма, осторожно заглянуть внутрь.
Будо Масута и Фред Джонс, стоя у мусоросжигателя, довольно живо беседовали на весьма интересную для меня тему…
– Она же не могла попросту испариться, верно? – вымолвил американец, поправив фотокамеру, висевшую на длинном ремешке на его шее. – Уэкия-сан сказала, что видела её направлявшейся к черному входу, и после этого след Осаны теряется.
– Может, мы и в самом деле всё усложняем? – предположил глава клуба боевых искусство, разводя руками. – В конце концов, Тибет – это общеизвестное место паломничества…
– Для буддистов, – прервал его иностранец. – Наджими же была христианкой: я как-то столкнулся с ней и её семьёй в церкви в соседнем городке; они приехали на воскресную проповедь.
Будо потер подбородок.
– Может, она просто хотела сбежать туда, где её не найдут, – медленно проговорил он, – и, чтобы сбить всех с толку, оставила эту записку?
– Вряд ли, – пожал плечами Фред. – Послание было составлено тщательно, серьёзно, иными словами, тот, кто его написал, искренне полагал, что этого как доказательства побега Осаны должно хватить. Кроме того, в одной из её тетрадей я нашел вот это…
И американец вытащил из кармана небольшой лист бумаги, сложенный втрое. Протянув его собеседнику, он скрестил руки на груди и терпеливо ждал, пока Будо разворачивал и читал записку.
– Она хотела поговорить с Ямада Таро под сакурой в пятницу?! – удивленно воскликнул президент клуба боевых искусств. – Но кто планирует такое перед тем, как исчезнуть?
– Вот именно, – солидно кивнул Джонс. – Осана Наджими и не думала убегать.
– Значит, её похитили, – Будо сокрушенно покачал головой. – Даже думать не хочу об этом…
Фред протестующе рубанул рукой воздух.
– Торговцы людьми действуют куда грубее, – заявил он. – Они просто насильно сажают людей в машину, забирая их прямо с улицы. Всего лишь грубое преступление напрямую, понимаешь? Тут же мы видим тщательное планирование, подготовительную работу: подделка почерка и стиля, сама записка…
Дзюдоист медленно кивнул.