Поставив колбу на пол, я решительно кивнул: сначала – тряпка и перчатки, так как это желательно провернуть побыстрее, чтобы никто из чрезмерно ретивых дежурных не застал меня у печи.
Я вышел на улицу и смело направился к пристройке, но на полдороги остановился и прислушался.
Этот мерзкий голос с противным горловым американским акцентом, который уже успел стать ненавистным… Его не спутать ни с чем.
Остановившись на углу, я осторожно заглянул за него.
Фред Джонс со своей всегдашней фотокамерой на шее разговаривал с Уэкией-сан – президентом клуба садоводов. Девочка с цветком в волосах (конечно, искусственным, ведь она проповедовала любовь к природе) и в рабочих перчатках с очаровательной улыбкой и отсутствующим взглядом слушала его, периодически кидая взгляды в сторону теплиц. Видно было, что ей не терпелось уйти к своим цветам и фигурно подстриженным кустикам, но воспитание не позволяло.
– Ты уверена, что видела это, Энгейка? – фамильярно спросил американец, запустив пятерню в густые белокурые волосы.
– Даже не знаю… – протянула его собеседница. – Может, это был не он… Мне издали показалось, что тот человек был очень высоким, прямо как ты, но… Нет, наверное, всё же не он.
– Хорошо подумай, – напирал старшеклассник, нахмурившись. – Вспомни, как развивались события…
Я бесшумно усмехнулся. Этот гордый борец за справедливость в силу иного менталитета и довольно посредственного знания психологии никак не мог найти подхода к девчонке. Он применял к ней тактику, которая принесла бы плоды, будь перед ним его соотечественница. Американки, привыкшие мыслить линейно и конкретно, под таким давлением собирались и мобилизовали свои силы, а вот бедняжка Уэкия, наоборот, всё больше путалась, не понимая, чего именно от неё хочет этот суровый белый человек.
– Может быть и так, что я просто перепутала дни… – девочка метнула быстрый взгляд в сторону теплиц, чувствуя себя явно неуютно. – Наверное, это было до того… Или после…
Фред тяжело вздохнул.
– Нет, так не пойдёт, – вымолвил он. – Вчера ты была более уверена в своих словах.
– Мне жаль, – покачала головой Уэкия. – Я сожалею, что ввела тебя в заблуждение, потому что…
– Стоп, – Джонс выставил ладони перед собой. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? Мы с тобой возьмём паузу. Я приду к тебе в клуб ровно через час и задам тот же вопрос, а ты, посмотрев сюда свежим взглядом, четко и определенно мне ответишь. Договорились?
Старшеклассница кивнула, с трудом подавив вздох облегчения. Кивнув на прощание американцу, она устремилась к теплицам, чуть ли не срываясь на бег. Фред, проводив её глазами, спрятал руки в карманы и решительно зашагал по направлению ко мне.
Мне пришлось с быстротой молнии сигануть за ближайший куст и терпеливо ждать, пока иностранец не скроется из виду. Покинув своё укрытие, я ринулся к пристройке и быстро сбросил в печь перчатки и тряпку. Засунув туда же мешки с мусором, которые усердные дежурные уже успели собрать, я потянул на себя рычаг и удовлетворенно кивнул: и эта проблема была решена.
Зайдя в кладовую за колбой, я отнес её президенту научного клуба, и тот, всё ещё исполненный благодарности ко мне, тут же провел на моих глазах весьма интересный эксперимент, заставив два жидких тела соединиться и превратиться в зелёный дым.
– С точки зрения практики, этот опыт не рационален, – заметил Кага, поигрывая колбой в руке. – Но он зрелищный, не правда ли?
Я с готовностью кивнул и, попрощавшись с эксцентричным старшеклассником, уверившим меня в своей готовности помочь, что бы ни случилось, вышел за дверь.
Поправив ремешки школьной сумки на плече, я направился к лестнице, но тут на моём пусти выросла высокая фигура.
Я медленно поднял голову, и мои черные глаза встретились с пытливыми голубыми.
– Айши Аято, – вымолвил Фред Джонс, скрестив руки на груди. – У тебя есть минутка? Нам надо поговорить.
========== 7. Логика гуманитария. ==========
Американец был высоким – первым по росту среди учеников нашей школы. Его широкие плечи и стандартная внешность воплощения американской мечты создавали нужное впечатление, и подпасть под его обаяние было легко. Кроме того, президент клуба фотографии, в отличие от многих своих соотечественников, обладал острым умом и недюжинной интуицией, правда, эффект этих великолепных качеств слегка смазывался свойственной только янки уверенностью, что их мнение является единственно правильным, а те, кто его не разделяет, просто ещё не пришли к этому.
Иными словами, парень со звучным именем “Фред” и плебейской фамилией “Джонс” являлся одним из тех достойных сыновей дяди Сэма, которые без устали прославляют исконно североамериканский образ жизни, не понимая, что носят на глазах шоры.
– Дело такое, – начал иностранец, спрятав руки в карманы и вальяжно раскачиваясь с пятки на носок. – Я хочу провести тематическую фотосессию на тему “Очарование Японии”, и в чисто эстетическом плане ты мне подходишь. Как насчет того, чтобы поучаствовать?
От неожиданности я чуть было не присвистнул, но вовремя сдержался. Надо же, этот белокурый сын Пентагона оказался куда умнее, чем я полагал… Он хотел пообщаться со мной наедине или понаблюдать в неформальной обстановке, чтобы я расслабился достаточно для того, чтобы выдать себя.
Итак, что требовалось от меня?
Если я приму его предложение, то он получит шанс изучить меня получше, что, впрочем, не особо ему поможет, так как я от природы человек сдержанный, кроме того, рядом с Фредом я смогу найти способ выяснить, что именно ему известно. Если же откажу, то это лишь простимулирует американца продолжить расследование, и не исключено, что он что-нибудь выкопает.
Что ж, выбор очевиден, Но не стоит соглашаться слишком быстро: это может показаться странным.
– Что за фотосессия? – спросил я, склонив голову набок. – Надеюсь, не в стиле “ню”?
Джонс вытаращил глаза, но через секунду широко улыбнулся и хлопнул себя по бедру.
– Не думал, что у тебя есть чувство юмора, Аято-кун, – вымолвил он. – Так тебя заинтересовало моё предложение?
– Несомненно, – обыденным тоном отозвался я. – Всегда рад помочь соученику в любом проекте.
Американец, прищурившись, внимательно посмотрел мне в глаза и процедил: “Благодарю”. Развернувшись на каблуках, он пошел прочь, не сказав больше ни слова.
О, кажется, я повел себя не так, как планировал этот янки…
Вздохнув, я посмотрел на наручные часы и присвистнул: стрелки показывали почти шесть вечера, и это означало, что мне надлежало поторопиться, ведь школу вот-вот закроют.
Поправив на плече сумку, я пошел к лестнице и легко сбежал со ступенек, надеясь, что успею проводить до дома семпая и его сестру. Мне повезло, но едва-едва: пришлось поднажать, чтобы настичь Таро и Ханако.
Но оно того стоило.
Мой семпай, ласково улыбаясь, слушал щебет своей сестренки, которая безумно гордилась своей ролью в постановке “Гамлета”, и неважно, что ей предстояло играть фрейлину, которая появлялась на сцене в течение нескольких секунд, да и то была частью массовки.
Но первоклассница явно считала своего персонажа куда более значимым, чем он являлся.
– Сама Кизана-сан похвалила меня! – похвасталась Ханако, хватая брата под локоть. – Она сказала, что пятая фрейлина – это я, кстати, – стоит красивее всех!
Я, идя следом, не удержался от гримасы. Эта девчонка тратила время семпая на всякие глупости, словно не понимая, что каждая минута в его присутствии – это сокровище.
Но, тем не менее, младшая из семьи Ямада представляла собой определенное препятствие.
Раз я готовился войти в эту семью, значит, должен был поладить со всеми её членами, в том числе и с этой девчонкой.
Ханако была инфантильной и несерьёзной, но вовсе не дурочкой. Она имела огромное влияние на старшего брата, который её обожал и был готов исполнить любой каприз.