– Что вы делаете?
Джеймс тут же спрятал палку за спиной, а Том сунул телефон в карман. Фредди навел камеру телефона на Элли и проговорил:
– Привет, красавица.
Ее глаза вспыхнули. Она повернулась к брату:
– Что происходит? Он покачал головой:
– Ничего. Так, развлекаемся.
– Она же в отключке. Фредди загоготал:
– Что верно, то верно.
– Так что же вы не оставите ее в покое?
– Да ей нравится. Она вот только что смеялась. – Фредди пнул Карин коленом. – Ты же нас весь вечер подначивала, а?
Ресницы Карин задрожали, и она слабо ему улыбнулась, после чего застонала и снова закрыла глаза.
– Ее надо домой отвезти, – сказала Элли. – Выглядит она совсем плохо.
– Но твоему брату она так нравится. – Фредди притворился обиженным. – И уже на все согласилась, а теперь вот вдруг нас обламывает… – Он смерил Элли взглядом с головы до ног: – Так что предложишь, сестренка?
– Оставьте ее.
Улыбка Фредди стала холодной.
– Эй, Том, ты что, позволишь этой малявке испортить нам все веселье?
И тут Том подошел к ней близко – близко и проговорил:
– Проваливала бы ты, Элли. – Никогда, никогда раньше он не разговаривал с ней так грубо, так почему сейчас, в присутствии этих ребят?
И Элли выпалила:
– Сам проваливай.
Фредди и Джеймс начали смеяться над ним – как же, не может даже приструнить свою маленькую сестричку, – а Том, красный, как рак, от злости, схватил ее за запястье, вытащил в коридор и захлопнул за собой дверь. Сперва она ощутила даже благодарность, как будто он спас ее от чего-то, но потом он прошипел:
– Не лезь не в свое дело. Она покачала головой:
– Пусть они уйдут.
– Уйдут скоро, не волнуйся.
– Нет, сейчас.
– Да ничего не будет. Они пьяные вдрызг и обкуренные, вот и все. Все сегодня перебрали.
«Но ты-то не перебрал, – подумала он. – Ты трезвый, как стеклышко. Почему?» Он так и держал ее за запястье.
– Не выставляй себя дурой. Иди спать.
– Не пойду, пока не заставишь их уйти.
Она застыла у двери; сердце ее билось так сильно, что он наверняка слышал, и на лице его было такое выражение, будто ничто не заставит его передумать, что бы она ни делала и что бы ни говорила. Остался лишь один способ достучаться до него, изменить хоть что-то.
– Я звоню папе, – проговорила она. – Если сейчас же не выгонишь их, клянусь, я позвоню ему и все расскажу и про водку, и про марихуану – про все.
– Впервые в жизни приглашаю друзей домой, и ты ставишь меня в такое унизительное положение. – Он крепче сжал ее руку. – Тебе-то, может, и все равно, что в этой дыре у тебя ни одного друга, но я так не могу.
Но она не двинулась с места. И попыталась задавить ту часть себя, которой было небезразлично его мнение.
– Избавься от них, Том.
За окном полицейского участка в огороженный двор заехал мотоцикл. Там стояли полицейские машины и бронированный фургон, а наверху распростерлось небо – яркое, синее, слепящее глаза. Мотоциклист слез на землю, снял шлем и перчатки и ушел.
Детектив Томас наклонилась вперед:
– И он послушал тебя, Элли?
– Да, сказал, что родители возвращаются, поэтому они должны уйти. Они ему не поверили. Фредди заявил, что Том трусит, а Джеймс обозвал его слабаком. Всю дорогу вниз по лестнице Том извинялся.
Детектив Брайс оторвался от своего ноутбука. Мама ерзала на стуле, клала одну ногу на другую, потом снова садилась ровно. В комнате вдруг стало холодно.
Детектив Томас спросила:
– И что было дальше?
– Я пошла спать.
– Тебе не пришло в голову, что Карин не стоит оставлять в одиночестве?
– Я думала, ей просто нужен отдых.
– Пунш был крепкий, ты сама только что сказала нам, что она была в полной отключке, и все равно пошла спать?
– Извините… я просто подумала… было поздно… Ее мать напряженно проговорила:
– Элли не обязана была оставаться с этой девушкой.
Детектив покачала головой:
– Миссис Паркер, если можно, без комментариев.
– Она еще ребенок. Она и так сделала все возможное. Вы что, не слышали? Она заставила Тома прогнать друзей.
Детектив устало улыбнулась:
– Но в итоге выяснилось, что не о друзьях Тома ей следовало волноваться, верно, миссис Паркер? – Она снова уткнулась в бумаги. – Давайте продолжим.
– Я принесла ей ведро на случай, если ее стошнит, – прошептала Элли, – и стакан воды. Сняла с нее туфли и укрыла одеялом.
Но детектив Томас, кажется, ее не слушала.
– А где в это время был твой брат, Элли?
– Внизу.
– И ты с ним больше не разговаривала?
– Тогда – нет.
– А потом? Элли кивнула.
Глупо, но в тот момент она гордилась тем, что спасла Карин. Ледяная улыбка Фредди, унижение на лице брата – все это стоило перетерпеть, лишь бы помочь ей. Вспомнит ли Карин об этом утром, поблагодарит ли ее? Подойдет ли к ней в школе в понедельник, предложит ли дружить? Может, у Элли в этом городе наконец появится родная душа?
А потом, наверное, она заснула, потому что вдруг услышала шум. Это был звук, похожий на те, что издают раненые животные, и поначалу ей показалось, что он ей приснился. Она села на кровати, сердце бешено колотилось в груди. Нет, это Карин плохо, ей нужна помощь. Элли соскочила с кровати и распахнула дверь.
– Господи! – воскликнул Том. – Ты какого черта тут делаешь?
Он стоял в коридоре у двери в комнату, где лежала Карин, и вид у него был такой, будто Элли запустила в него кирпичом.
– Я слышала шум, – пробормотала она.
– Да ты меня чуть заикой не сделала!
– С Карин все в порядке?
– Да все у нее нормально! Я пошел за спальным мешком.
– Ее тошнило?
– Да нет, все у нее нормально! Я же сказал.
Но в его глазах было что-то… дикое отчаяние – вот что, и когда Элли не пошевелилась, он сказал: иди спать, иди спать – и повторял это снова и снова, как будто достаточное число повторений могло заставить ее сдвинуться с места. Ей хотелось ему помочь. Что, если Карин стало очень плохо, он заглянул посмотреть, как она там, и теперь не знал, что с ней делать? Он же курил травку, так ли он в состоянии оценивать ситуацию? Элли сделала вид, что ушла в свою комнату, но, услышав, как он спустился вниз, досчитала до двадцати и, удостоверившись, что он внизу, открыла дверь и на цыпочках вышла в коридор.
Карин лежала на спине, укрытая одеялом почти с головой. Она выглядела даже мило, как будто ей со всех сторон подоткнули одеяльце. Но стоило Элли включить лампу, и она поняла: что-то не так. И дело не только в пятне от пролитой воды на ковре, и в туфлях Карин, валяющихся в разных углах комнаты, и в спальном мешке, преспокойно лежавшем на шкафу, где и обычно, – так почему Том соврал, что пошел за ним? Нет, в комнате тени падали под каким-то странным углом, и тело Карин лежало как-то неестественно.
– Я приподняла одеяло, – сказала она детективу Томас. – И тут же поняла: что-то не так.
– Что ты увидела?
Курчавые волосы на лобке. Сорванные трусики. Ноги, вывернутые под ненормальным углом. Спутанные волосы, разметавшиеся по подушке, как водоросли.
– Элли?
– Она… она была раздета.
– Карин была голая?
– Нет. Ее одежда… она вся была задрана или стянута вниз, в зависимости от…
– Боюсь, здесь придется описать поподробнее.
Но ее мать сидела рядом и слушала, скомкав в кулаке бумажный платок. И мужчина за ноутбуком… а ведь речь идет о Карин, абсолютно беззащитной Карин. Все, что она сейчас скажет, запишут на бумаге, на пленку, а потом зачитают в суде.
Детектив Томас стучала карандашом по столу. Детектив Брайс раскачивался на стуле. Под мышками у него расплылись крути от пота.
– Ее… ее трусики были спущены, а юбка задрана. Кофта тоже задрана, и она… она…
– Что она делала, Элли?
– Она как будто пыталась встать, опираясь на руки, но не могла… потому что ей было больно. Не думаю, что она знала… то есть не думаю… что она согласилась на то, что с ней сделали.