Я просидел несколько минут, ломая голову над этой проблемой, потом попросил у бармена телефонный справочник Рима. Он подал его мне, будто делая одолжение, и спросил, буду ли я еще пить. Я сказал, что пока нет.
Я принялся листать справочник, ища фамилию Верони, но ее там не оказалось. Это еще ничего не значило. Он мог держать агентство под вымышленной фамилией.
Тогда я прошел к телефонной будке у стойки бара и позвонил Джиму Мэттьюсу.
Прошло какое-то время, прежде чем мой звонок разбудил его.
— Господи, боже мой! — воскликнул он, взяв трубку. — Ты что, не знаешь, что сегодня воскресенье, идиот? Я лег спать в четыре часа утра.
— Перестань дуться, — сказал я. — Мне нужна кое-какая информация. Ты когда-нибудь слышал о Верони, частном детективе, который занимается только особо важными делами и дерет за услуги страшно дорого?
— Нет, не слышал, — сразу же ответил Мэттьюс. — Ты неправильно записал фамилию. Я знаю в этом городе всех частных ищеек. Верони среди них нет.
— А может, ты его как-то упустил?
— Даю голову на отсечение, что нет. Тебе дали не ту фамилию.
— Спасибо, Джим. Прости, что вытащил тебя из постели. — Я повесил трубку, прежде чем он принялся клясть меня.
Я сказал бармену, что, пожалуй, выпью, вернулся со стаканом к своему столику и еще раз пробежал донесение. Было ясно, что из пятнадцати человек, которых шантажировала Хелен, у меня, у единственного, был не только мотив, но и возможность убить ее.
Я просидел там еще минут пять, обмозговывая создавшееся положение, затем допил виски и, чувствуя себя слегка навеселе, вернулся в кофейный бар.
Сарти сидел на том же месте, где я его оставил, и вертел шляпу. Вид у него был все такой же удрученный. Он встал, когда я направился к нему, и сел только после меня.
— Спасибо, что позволили ознакомиться с этим, — сказал я, протягивая ему бумаги.
Он отпрянул от них, будто я сунул ему под нос африканскую ядовитую змею.
— Это для вас, синьор. Мне они не нужны.
— Да, разумеется. Я и не подумал. — Я сложил бумаги и сунул их во внутренний карман. — У синьора Верони, вероятно, есть копии?
Уголки рта у Сарти скорбно поникли.
— К сожалению, да.
Я закурил сигарету и вытянул ноги. Я вдруг перестал бояться, уже поняв, что за всем этим кроется.
— Синьор Верони богат? — спросил я.
Сарти поднял черные, налитые кровью глаза и вопрошающе посмотрел на меня.
— Частный детектив никогда не бывает богат, синьор — сказал он. — Месяц работаешь, а потом три месяца ждешь работы. Нет, я бы не сказал, что синьор Верони богат.
— Вы полагаете, мы могли бы с ним договориться?
Сарти, казалось, раздумывал над моими словами. Он почесал покрытую перхотью макушку и нахмурился, глядя на стоявшую перед ним бронзовую пепельницу.
— Как это — договориться, синьор?
— Скажем, я бы предложил ему выкупить эти бумаги. Вы ведь их читали?
— Да, синьор, читал.
— Если они попадут к Карлотти, он может прийти к поспешному заключению, что в смерти синьорины повинен я.
У Сарти был такой вид, как будто он сейчас расплачется.
— Такое — увы! — у меня сложилось впечатление, синьор. Именно по этой причине я и упросил синьора Верони ничего не предпринимать три дня.
— Как вы думаете, высокое чувство долга не помешает Верони пойти на сделку со мной?
Сарти пожал толстыми плечами.
— В моей работе, синьор, приходится постоянно заглядывать вперед, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Я предусмотрел возможность того, что вам захочется утаить эти сведения от лейтенанта Карлотти, и намекнул на это синьору. Верони. Говорить с ним трудно: у него гипертрофированное чувство долга. Но мы давние друзья, и я могу играть с ним в открытую. Мне известно, что он хочет купить виноградник в Тоскане. Вероятно, его удастся убедить.
— А вы не взяли бы на себя эту задачу?
Сарти, казалось, заколебался.
— Вы мой клиент, синьор. Когда у меня появляется клиент, я всячески ему помогаю. Это мое правило, но это трудно и опасно. Меня могут привлечь к суду, и все же ради вас я готов рискнуть и удовлетворить ваше желание.
— Ваши мотивы столь же убедительны, как и мотивы синьора Верони, — сказал я.
Он грустно улыбнулся.
— Я здесь для того, чтобы служить вам, синьор.
— Как вы думаете, сколько может стоить виноградник в Тоскане? — спросил я, глядя ему в глаза. — Вы не догадались спросить его?