— Что? Вы еще об этом пожалеете! — заревел Чалмерс, — Вы, наверное, пьяны пли сошли с ума, раз говорите со мной подобным образом! Да как вы смеете так лгать? Моя дочь была добропорядочной девушкой…
— Да, это я уже слышал, — нетерпеливо перебил я. — Но погодите, вот увидите доказательства. У меня список пятнадцати мужчин, с которыми она состояла в физической близости и которых шантажировала, чтобы добыть денег на покупку наркотиков. Я ничего не выдумываю. Об этом знает Карлотти. Есть один частный сыщик, который следил за ней со дня ее приезда в Рим. У него документы с такими подробностями о ее свиданиях, от которых вам криком не отделаться.
На другом конце линии вдруг замолчали, и я даже подумал, что нас разъединили, но, прислушавшись повнимательней, услышал учащенное дыхание.
— Пожалуй, мне лучше приехать в Рим, — сказал он наконец уже помягче. — Простите, что накричал на вас, Досон. Я не учел, что вы ничего бездоказательно против моей дочери не скажете. Для меня это страшный удар. Возможно, все не так скверно, как кажется.
— Сейчас не время обманываться, — сказал я. — Это беда, и нам надо встретить ее лицом к лицу.
— До четверга я занят, — сказал он уже совсем ровно. — Буду в Неаполе в пятницу. Вы меня встретите?
— Встречу, если смогу, но дела разворачиваются до того стремительно, что я просто не в состоянии заглядывать так далеко вперед.
— А вы не можете потолковать с Карлотти? Нельзя ли добиться отсрочки завершения следствия? Мне нужно время, чтобы все как следует изучить.
— Речь идет об убийстве, — сказал я. — Тут ни вы, ни я ничего сделать не можем.
— Ну, все же попробуйте. Я полагаюсь на вас, Досон.
Я безрадостно улыбнулся. Интересно, сколько еще он будет на меня полагаться? А что бы он сказал, если б узнал, что я один из тех пятнадцати мужчин, которые связались с его бесценной дочерью?
— Я поговорю с ним, — пообещал я, — но вряд ли он станет меня слушать.
— Кто ее убил, Досон?
— Некто Карло Манкини. Пока я не могу это доказать, но хочу попробовать. Я ставлю на то, что он убил Менотти, а ваша дочь ему помогала.
— Это фантастика. — Голос у него был такой, как будто его и впрямь оглушили. — Здесь я могу что-нибудь сделать?
— Ну, разве что попросить своих ребят покопаться в прошлом Менотти, — сказал я. — Может, и откопают что-нибудь полезное. Пусть поищут что-нибудь о Манкини и Сетти, нет ли между ними какой связи. Пусть разнюхают, ходила ли Хелен на квартиру Менотти и что она там делала.
— Этого я не сделаю! — Голос его поднялся до крика. — Я не хочу, чтобы об этом знали. Это дело надо как-то замять, Досон.
Я засмеялся.
— Замять его столько же шансов, как втихую взорвать водородную бомбу, — сказал я и повесил трубку.
Немного погодя я позволил в управление полиции и спросил, на месте ли лейтенант Карлотти. Дежурный сержант ответил, что, кажется, он у себя в кабинете, и попросил меня не вешать трубку. Примерно через минуту Карлотти ответил.
— Да, синьор Досон? — Голос у него был совершенно ровный и спокойный. — Чем могу служить?
— Я только справиться насчет встречи у следователя. В 14.15, верно?
— Верно. Я вылетаю сегодня вечером. Хотите полететь со мной?
— Только не сегодня. Прилечу утренним рейсом. Как идет расследование?
— Нормально.
— Никого еще не арестовали?
— Пока нет, такие дела быстро не делаются.
— Да. — Я подумал, не сказать ли ему, что Чалмерс требовал затянуть следствие, но решил, что это ничего не изменит. — Как насчет квартиры синьорины Чалмерс — вы еще не закончили?
— Закончил. Я как раз собирался вам сказать. Ключ у портье. Охрану я снял утром.
— Ну что ж. Тогда я постараюсь поскорей ее освободить. Вы обратили внимание на телефонный номер, нацарапанный на стене в гостиной?
— Ну еще бы, — без особого интереса ответил Карлотти. — Мы его проверили. Это номер синьорины Сетти, подруги синьорины Чалмерс.
— А вы знали, что Майра Сетти — дочь Фрэнка Сетти, которого вашим ребятам вроде бы полагается разыскивать?
Помолчав, он холодно сказал:
— Я это знал.
— А то я подумал, что вы могли упустить это из виду, — сказал я и положил трубку.
III
Карло ждал меня в Паскуале-клубе, пил вино и курил манильскую сигару. Он помахал мне, и я направился к нему через пустой зал.
— Что тебя тревожит? — сказал он. — Выпьешь? Я покачал головой.
— Ты сказал, если я буду играть с тобой, ты будешь играть со мной. Ну что ж, покажи себя.