— Это еще кто тут бродит? — раздался окрик селицы Агафьи.
— Это я, матушка Агафья, не спалось мне, вот и вышла подышать на воздух.
— Ты себя плохо чувствуешь? Что-то беспокоит?
— Нет-нет. Все хорошо, — говорить о каких-то проблемах было нельзя, Алья это знала. Селицы внимательно наблюдали за всеми девушками, ожидая проявления дара. Увы. Для этого они и были собраны здесь. Дар появлялся далеко не у всех. А задача селиц была выявить первые же его проявления. Всех «неодаренных», убедившись, что девушки пустые, возвращали потом родителям. А уж «одаренных»… Много слухов ходило. Но подробностей они не знали. Конечно, и родители в свое время, и селицы сейчас — все выдавали свои версии. Но вот что из этого правда… «Я разберусь, — говорила себе Алья. — Только поздно не было бы».
— Зайдешь после завтрака к матушке Шинаре, — сказала Агафья и пошла дальше. А Алья подумала: «Хорошо, что темно и она не увидела намокших волос. Надо бы быть осторожнее».
Одевшись, причесавшись, Алья вместе с другими девушками ступила в столовую и заняла свое место за столом. Кормили их неплохо. Правда, никакого разнообразия. Но в рационе были и каши, и мясо, и овощи. За здоровьем воспитанниц пристально следили. Обследования, тесты они проходили регулярно. Впрочем, это делалось скорее для раннего выявления дара. Девочкам говорилось, что обретение дара — это — как подарок судьбы. И дальше их ждет замечательная жизнь.
Как только обнаруживался дар, обладательницу сразу переводили в другой элитный пансион. А уж там… Селицы закатывали глаза, расписывая какая там их ожидает замечательная жизнь. Но родители говорили им до того, как их забирали в пансион, что дар — это проклятие. И лучше бы его не было. А потом и всякие страшилки.
У Альи дар проснулся, только вот пока она не разобралась что к чему, девушка всячески прятала его проявления. А дар был не обычным, про такое никто и не рассказывал. Сама Алья сразу даже и не поняла, что это такое. Пару полнолун назад она легла спать, переживая за свою подружку Нику. Той стало внезапно плохо — ее знобило, а лицо горело, потом стало и тянуть, выкручивать мышцы. Селица Агафья сразу заметила, что с девушкой что-то творится и потянула ее к матушке Шинаре, та просматривала девушек на наличие дара. И Ника больше к ним не вернулась. В тот день на вопросы, что с Никой селицы отмечали туманно — разбираемся. А Алья увидела свой первый странный сон. Нет, тогда она еще не поняла, что сон не простой.
Глава 4
Она оказалась в комнате, где, разметавшись на постели, спала ее подружка. В изголовье сидела незнакомая женщина. Но вот дверь в комнату открылась и зашли двое — Матушка Шинара и какой-то мужчина. Следует сказать, что мужчин в пансионате не было. Совсем. Всю работу выполняли женщины. А тут… Мужчина был в плаще и маске. На руках перчатки. Они отпустили женщину, которая дежурила у постели, и мужчина склонился над Никой. Коснулся рукой в перчатке лба девушки, потом отбросил одеяло и взял ее за руку. Ника попыталась пошевелиться и открыть глаза.
— Тише, тише, не волнуйся, тебя доктор осмотрит, — сказала матушка Шинара, и Ника успокоилась.
— Да, это сила прорывается, — произнес наконец чужак, — у нее однозначно появился дар. Сказать какой пока не могу, рано. Надо наблюдать. Я сообщу, приготовьте ее к отправке в Пикрем.
— О, Благодетельница, наконец девочка с даром. Я уж боялась, что все на сей раз будут никчемными. Чего только возимся с этим отродьем.
— Ну-ну, зачем же так. Вы делайте свою работу. Даже одна девушка с даром для нас сейчас подарок небес. Вы же знаете, магия уходит. И для нас ценна даже малейшая ее крупица.
— Но есть же еще источники.
— Матушка Шинара, с чего это Вы ударились в размышления? Уж не пора ли Вас заменять?
— Что Вы, простите, это я так, переволновалась.
— Никаких разговоров и рассуждений на эту тему!
— Да-да.
И они удалились. А Алья подсела к подружке и стала тормошить ту
— Ника, это я. Как ты?
Ника приоткрыла мутные глаза.
— Алья, я тебя не вижу. Мне так плохо.
— Доктор или кто он там, сказал, что это дар проснулся и сила прорывается. Поэтому тебе плохо. Ты потерпи. Должно же стать легче потом.
— Я не справлюсь. Сил совсем нет.
В коридоре послышались шаги и Алья отступила в сторонку. Она поняла, что ее не видят. Пришли какие-то женщины, укутали Нику и переложили ее на носилки.
— Алья, Алья, — как в бреду звала Ника. А Алья закусила губу, чтобы не сорваться и остаться незамеченной. Она шла потом за уносимой подружкой и слезы текли по ее лицу. Что будет с Никой? Можно ли как-то ей помочь?
Весь следующий день Алья гадала, что за сон ей приснился. Даже селица Агафья обратила внимание на то, что девушка стала задумчивой и приступила к расспросам.
— Я за подружку Нику переживаю, как она там? Скоро поправится?
— С твоей подружкой, — успокоилась селица, — все в порядке. Можешь ей теперь только позавидовать — у нее проснулся дар и ее перевели в благородный пансион.
— Так это из-за дара ей было так плохо? Когда дар просыпается всегда так?
— Не всегда, но иногда, когда сила дара прорывается, бывает плохо. А ты себя как чувствуешь?
— Я нормально. Только вот о Нике беспокоилась. Селица Агафья, а я смогу увидеться еще когда-нибудь со своей подругой?
— Не знаю, Алья. Пока ваши пути разошлись. А там? Кто знает.
Укладываясь спать, Алья опять думала о подруге: «вот бы снова увидеть ее во сне, узнать, как она». И увидела.
Ника по-прежнему лежала в постели. А вокруг нее суетились люди.
— Вот-вот магистр прибудет. А мы так ничего и не добились. Ох, накажут, не приведи Благодетельница, нас.
Ника металась в бреду. Какая-то женщина обтирала ей тело, смачивая тряпицу в миске с каким-то, явно травяным составом. «Я слышу запахи», — вдруг поняла Алья. «Удивительно!» Она подошла поближе к постели подруги и попробовала дотронуться до той. Ника горела. «Как же так, почему они ей не помогут», — распереживалась Алья. Если бы она могла хоть чем-то помочь…
В комнату зашли двое мужчин в масках. И женщины замерли. Один из пришедших махнул рукой на выход и женщины, ни слова не говоря, вышли.
А мужчины стали осматривать Нику.
— Боюсь, все-таки перегорит, — сказал один. — Но забрать дар без ее добровольного согласия… боюсь, у нас ничего не получится. Надо ее как-то в сознание привести. Может быть, желая избавиться от мучений добровольно передаст.
— О чем ты говоришь? Ты же знаешь, нужна если не любовь, то хотя бы любовный дурман. А ей напиток любви сейчас никак не дашь. Хуже станет. И так сгорает.
— Но потерять дар? Совсем потерять, даже крохи упустить? Нет. Что нам до нее? Пусть себе потом загибается. Надо рискнуть и попробовать забрать хоть что-то.