Она кивнула головой и направилась к двери, увлекая за собой остальных. Джо шел в самом конце маленькой группы. Переступая через порог, он на секунду задержался и оглянулся.
Со стены на него смотрел портрет в тяжелой гладкой раме из черного дуба. Ни время, ни наряд эпохи не сделали сэра Джона Эклстоуна более симпатичным, чем он был при жизни. У него было полное, слегка обрюзгшее лицо, а маленькие, широко посаженные глаза смотрели с холодным презрением. С тем же презрением эти глаза смотрели месяц назад и в минувшее воскресенье в лицо человека, который, не оставляя отпечатков пальцев, перевернул этот портрет. А если этот человек посчитал переворачивание портрета предсказанием своего действия, значит он тот, кто хладнокровно убил Патрицию Линч, а теперь готовится к новому преступлению. Но сейчас это, пожалуй, было уже невозможно. Кем бы ни был преступник, несколько минут назад он был предупрежден, что Джо Алекс прибыл в Норфорд Мэнор.
И хотя Джо не был самонадеянным, он отдавал себе отчет в том, что любой человек, живущий в Англии, ставший или решивший стать на путь преступления, должен знать о нем достаточно, чтобы немедленно потерять охоту действовать.
Мысль эта была утешительной. Но несмотря на это, чувство беспомощности не проходило. Джо вздохнул. Он сделал все что мог. Он объявил убийце о своем прибытии. Ничего другого ему не оставалось. Ближайшие часы должны принести больше информации.
Джо чертыхнулся про себя и вышел в холл.
Глава XIV
«Дай мне его, дух тьмы!»
Они шли вдоль живой изгороди, опоясывающей густым барьером край ущелья, за которым начиналась отвесная скальная стена, ниспадающая к тихо журчащему потоку. С правой стороны, посреди газона, поднималась стройная вышка бассейна, а дальше сад опускался террасами и растворялся в густом лесу, который тянулся еще ниже в долину, где прятался Велли Хауз. Джилберн и Николас Робинсон шли перед ними в шагах пятнадцати… Джо умышленно маневрировал так, чтобы остаться наедине с Джоан. Он заметил, впрочем, что девушка это поняла и помогла ему.
— Скажите мне честно… — она умолкла.
— Да?
— Для чего вы сюда приехали?
— Чтобы найти убийцу вашей тети Патриции Линч и по возможности предупредить, если сумею, какое-либо новое несчастье.
— Так я и подумала, — сказала она спокойно, к его легкому удивлению. — Значит, вы считаете, что он ее убил? Я долго об этом думала, и все же не могу в это поверить. Он ведь не способен на это.
— Кто?
Теперь она посмотрела на него с удивлением.
— Значит, вы не знаете, о ком я говорю?
— Знаю. Но я хотел бы знать, почему вы так предполагаете?
— Я как раз и сказала, что не предполагаю, будто это он. Пока вы не приехали, я готова была думать, что полиция права. Это ведь могло быть самоубийство.
Алекс покачал головой.
— Как? Значит, вы уверены, что это не было самоубийством? Но почему?
— О, давайте пока назовем это не уверенностью, а лишь моим убеждением. Прошу вас, скажите, о чем вы думали непосредственно после этой трагедии?
— Я не знала, что и думать… Видите ли, я ведь ее почти не знала. В течение всей моей жизни она жила в Африке. А потом приехала и почти сразу умерла. Она была грустной и очень нервной… Ее самоубийство не было чем-то невозможным. Вы ведь знаете, что она потеряла мужа?
Алекс кивнул.
— Но с другой стороны… — продолжала Джоан, — возможно, я читаю слишком много детективных романов? Честно говоря, я не читаю ничего другого, ну, может, еще теоретические пособия по легкой атлетике. Так вот, я начала задумываться… А тут произошла эта странная история со следами копыт в гроте… Выглядело действительно зловеще. А этот портрет… В воскресенье его опять кто-то перевернул. Я, конечно, не боюсь, но…
Она содрогнулась, и Джо понял, что Джоан Робинсон все же боится.
— Вы предполагаете, что еще что-то может случиться?
— Не знаю. Во всяком случае, я обрадовалась, когда вы назвали свое имя. Я столько слышала о вас.
— Один вопрос, а потом одна просьба… — Джо улыбнулся. — Но сначала вопрос.
— Слушаю.
— В тот вечер, перед смертью, не обращалась ли миссис Линч к вам с какой-нибудь просьбой?
— Нет… — девушка после секундного размышления покачала головой. — Она вернулась уже после ужина. У нас ужинают несколько раньше, чем в Лондоне. Это, собственно говоря, поздний обед. Патриция прошла прямо к себе и заперлась в своей комнате. Полиция тоже задавала нам этот вопрос. Оказалось, что к ней никто не заходил, кроме Синди, так как через кухонное окно она заметила ее возвращение. Синди спросила тетю Патрицию, будет ли она ужинать у себя. Тетя ответила, что ничего не хочет. Тогда Синди приготовила ей постель и ушла.