Лучше бы тебе делами заняться. Что с квартирой твоей? После смерти мамы долю ее не переоформил... А! Не уйдет. А вот эта — уйдет! — жадно глянул наверх... Помню, как бабушка говорила обо мне моей маме, когда мне было двенадцать: «Да его надо за руки держать!» Уже поздно! Для того, что ли, я освободился, но чтобы по конторам ходить?! Все наверх!
Брови причесал — и стал подниматься.
И тут наверху, ровно там, хлопнула дверь и послышались каблучки — звонкие... но робкие. Сразу слышно — юное существо. И вот — так наша винтовая лестница устроена — сначала появились робкие ножки, притом весьма стройные, и затем уже она. Ножкам не уступала! Я понимаю, для зрелой женщины это не комплимент. Но с юной, которую еще надо создавать... можно начать и с ножек. Создадим! Увидев, что я на полпролета поднялся вверх, явно смутилась. Почувствовала, видимо, о чем будет речь!
— Здравствуйте! — строго сказал я.
— Здравствуйте, — пролепетала она. Какой румянец!
— Вы там живете?
— Снимаю... комнату.
— Одна? — задал важный вопрос.
— ...Нас там много, — как-то испуганно произнесла.
— И чем вы там занимаетесь?
— ...Кто чем! Я вот, например, на работу опаздываю!
О, характер решила показать. Молодчина! С характером — это я люблю. Хотела дерзко — но получилось робко. Все понимает. И явно чувствует вину за тот топот, в котором тоже явно участвует. Припугну — и она моя! Это легко читается в ней.
— А что там у вас за половецкие пляски?
— ...Репетиция, — еле слышно пролепетала. — Извините, мне нужно идти.
— Ладно. Нам по пути.
Струился рядом с ней.
— А я вас знаю, — пролепетала она. — Вы пишете.
— Пытался, — сказал я мрачно. — Пока вы там не завелись.
— Извините, — зарделась... Прелесть!
— В балерины метите?
— Ну так... Разминаюсь просто.
— А вы знаете, что в этом доме балерина одна... провела две ночи, и из-за этого потом разыгралась дуэль, в которой Василий Шереметьев, ее жених, представитель одного из древнейших родов России, был жестоко убит!
— Ой! Серьезно? — лукаво так глянула. Чертенок в ней есть!
— А вы уже столько здесь ночей провели... и — напрасно!
— Ну почему?! — Она засмеялась. — Вам нужна дуэль?
— Да! — Я выпятил грудь... Накаркал!
Мы шли по Невскому.
— Вам сейчас в училище Вагановой? На улицу Росси? — со знанием дела повел разговор. Ножки у нее довольно развитые.
— В какое еще училище? — произнесла вдруг неожиданно заносчиво.
Да, малограмотна, как и предполагалось. Но это самое то! Проклятье моей жизни — не было ни одной без высшего образования. Не видят такие меня. Но этой — откроем глазки! Такое совпадение, чтобы совсем рядом, — явный знак. Никогда не поздно сделать то, что упущено!
— Я в университете учусь!
— Неужто на филологическом?
— Почему? На юридическом! — гордо проговорила она. — На заочном, правда.
«Так!» — хищно подумал я: на юридическом нет заочного. Подловим в нужный момент!
Она смущенно улыбнулась. Между передними зубами щелочка — зная об этом, прикрывает ее язычком.
— А зовут-то, прелестница, как вас?
— Яна! — кокетливо.
Самое то. Столь эффектные «иностранные» имена сейчас дают обычно в малокультурных семьях. Окультурим!
— А вас?
— Валерий... Неоргиевич.
— Почему «Неоргиевич»?
— Ну, так написали. В одном договоре.
Лукаво хохотнула.
— И куда вы сейчас? — поинтересовался я.
— На работу.
— И кем вы работаете?
— Помощником судьи.
— О! Тогда мне надо поговорить с вами по делу!
— На работе нельзя, — вздохнула. — Вера Владимировна очень строгая!
— Ну просто... проблема у меня. Умерла мама моя.
— Ой! — воскликнула она.
— И создалась проблема одна. С ее долей квартиры — половина у нее была... И, оказывается, нужно за полгода успеть ее наследство оформить... А я, балда, пропустил.
— Ой, я узнаю, обязательно! — даже лобик наморщила. — Что-то такое нам на первом курсе читали.
Что-то, может быть, и читали... но вряд ли помнит.
— Ну, тогда после работы заходите ко мне. Все обсудим. В долгу, поверьте, я не останусь. Живу я по-холостяцки — но вкусным ликером вас угощу.
— Неудобно, наверное, — засмущалась она.