— Карина, что произошло? Почему ты плачешь?
Я ничего ей не ответила. Она ворвалась в зал, что-то спросила у учеников, а я сидела в раздевалке, уже успев залить её всю своими никому ненужными слезами. Я больше не могла сдерживаться, мне просто нужно было заплакать, и плевать я хотела, что он это увидит или кто-то другой.
Учительница зашла ко мне в раздевалку, попросила выйти. Я утёрла слёзы, вышла в коридор и снова увидела его. Она взяла нас обоих за руки и повела куда-то прямо, потом же я поняла, что к директору. Этого ещё не хватало. Я просто хотела мирно прекратить это всё и выяснить причину, по которой он ко мне придирался.
— Полюбуйтесь, Смирнов опять устроил балаган! А я говорила вам, ну исключите вы его!
— Зинаида, ступайте, мы с ребятами обо всём переговорим.
Она вышла из кабинета.
— Так, Смирнов… Если твой отец наш спонсор, то это не означает, что твои поступки останутся безнаказанными, — он в упор смотрел директрисе в глаза и нахально улыбался. — Поулыбайся мне ещё!
Вдруг в кабинет отворилась дверь, и зашёл статный мужчина в полицейской форме. Мама, что ты наделала…
— Павел Смирнов?
— Ну, допустим.
— Ваш участковый. Пройдёмте в отделение.
— Это ты? Отвечай!
Паша схватил меня за ворот блузки, яростно смотрел в мои испуганные глаза, сжимая челюсть и играя скулами. Я не могла шевелиться, я точно онемела. Я словно тряпка болталась у него в руках, ведь он схватил меня с такой силой, что мои стопы почти оторвались от пола.
— Давай, ударь меня ещё раз. — шептала я, но тут парня оттащили от меня.
— Ещё не вечер, — засмеялся он.
Зла ли я была на свою мать? Нет. Она просто хотела защитить меня, да и к тому же, отец Паши откупился бы от полиции, и завтра же Смирнов снова оказался на свободе. Я и не хотела, чтобы он был там, в клетке, как многие это называли, я просто хотела, чтобы он был счастлив, но вдали от меня. Я уже не хотела, чтобы он хоть как-то прикасался ко мне, я желала, чтобы он оставил меня. Я знала, это пройдёт.
Директриса секунду глядела на меня, затем выбежала из кабинета за Пашей. Ну вот, я стояла одна в пустом кабинете, слыша, как шли разборки, и Эмилия Николаевна отговаривала участкового. Паша всё повторял слова «мой отец, мой отец», и все понимали, что смысла задерживать этого парня нет.
— Вот, сейчас мой отец скажет вам, кто я и кто он, — слышала я.
— Да, хорошо. Когда привезёте? Конечно, договорились, сегодня вечером, — голос мужчины.
Кто-то стоял позади меня, я резко развернулась, думая, что там Паша, но там был полицейский.
— Впредь, дамочка, будь осторожнее и не лезь на рожон к этому парню. Я ведь, так понял, твоя мать писала заявление, что, видите ли, дочь бьют?
— Да, это она и что?
— Подумайте головой, прежде чем писать заявление на сына такого (!) человека.
Я ничего не ответила. Вышла из кабинета и уже не заметила ни директрисы, ни Паши. Возможно, оно и лучше. «Ещё не вечер», — мысленно повторила его слова и поняла, что он сказал чистую правду.
========== Глава 3 ==========
Придя домой, я думала, что сейчас начну закидывать маму расспросами, типа: «Зачем ты сделала это?», но у меня просто не хватило духа так сделать, ведь это по сути сказать: «Не заботься обо мне больше никогда». Я понимала, что она поступила так, как поступил бы нормальный, адекватный человек, к которому принимали физическое насилие, — заявление в полицию. Всё оказалось без толку, потому что, видите ли, отец Павла — спонсор нашей школы. Да что за несправедливость? А потом, когда он примет меры посильнее, директриса скажет: «А что же ты раньше не говорила?», а я отвечу: «У вас же всё деньгами меряется. Зачем обращать внимание на обычных учеников, если есть те, у которых богатый папочка?».
Может, и не сказала бы. Ведь, как обычно это бывает, в мыслях мы говорим себе одно, а в реальности выходит всё наоборот. Я герой только в своей голове, у меня точно не хватило бы смелости так ответить. Почему? Да потому что меня бы возненавидели ещё сильнее и просто не дали бы доучиться нормально и сдать эти чёртовы экзамены. Я считаю, что учителя, прежде всего должны быть психологами и уметь найти подход к каждому ученику, и не создавать в школе таких ситуаций, как сейчас, но они и сами, похоже, этого не знают. Судя по учителям в нашей школе, им понятие «психология» вообще неизвестно. И как я там ещё умудрилась выжить?
Я в одиночестве пила кофе на кухне, как зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер, но я ответила:
— Да, — грубо начала я.
— Карина, это Василиса, просто на моём аккумулятор сел, я звоню с телефона отца. Как насчёт сходить со мной по магазинам, а потом зайти в какое-нибудь кафе?
Я взглянула в окно. Погода меня не очень радовала в тот момент, а если меня погода не радует, то я в любом случае не пойду, пусть и хорошая компания. Погода для меня важно. Да, у меня свои заморочки на эту тему: солнце — день удался, а пасмурно — жди беды. Тогда было что-то между, поэтому я никак не могла решиться, идти мне или же нет.
— А, может, без магазинов? Ты знаешь, как я не люблю все эти душные помещения. Я сразу начну психовать и нудить.
— Тогда я зайду за тобой через полтора часа.
В тот момент моё сердце чувствовало что-то неладное, ведь день и так не задался, а значит ничего хорошего сегодня не жди. Раньше наши встречи, в классе восьмом, девятом, проходили по-другому. У нас было больше тем для разговора, помимо мальчиков — её любимой темы — был ещё целый список: сериалы, фильмы, книги, школа, в конце-концов, спорт, совместные занятия, прослушивание песен, выходы в лес. А сейчас от дружбы осталось одно название. За всю мою, пока что короткую, жизнь подруг я сменила не мало и ни в коем случае не считаю, что дело только во мне. Они всегда пытались казаться лучше на моём фоне, всякими способами пытались выделиться, доказать, что я — ничто, но у них это не получалось. Я замечала это, не поддавалась, но тут какому-то мальчишке удалось сломать меня, пусть мы и никогда не были друзьями.
Наверное, после смены стольких подруг, я должна думать, что дело во мне, но дружу я не сама с собой, а значит, виноваты все, кто к этой дружбе причастен, будь то два человека или десять. Иногда я вот так сижу и думаю, а почему же в мыслях я такая вся уверенная в себе, именно уверенная в себе, а не самоуверенная, а в жизни почему-то у меня нет ни подруг, ни друзей, и с каким-то Пашей Смирновым я справиться тоже не могу. Пора завязывать только мыслить, надо действовать.
Я быстро собралась на встречу с Василисой, а подруга приехала ко мне ещё быстрее, чем я ожидала. Это так на неё не похоже. Обычно она ходит по магазинам часа по три, четыре, после заходит в какой-нибудь ресторан, вкусно ест, пьёт только самое дорогое вино, если она в компании какого-нибудь мужчины, а тут я и простое кафе за углом. Наверное, я не подхожу ей для похода в ресторан. По лестнице я спускалась не хотя, ведь мне совсем было лень идти, да и желанием я особо не горела, поэтому до последнего ждала, что Вася мне позвонит и всё отменит. Но этого не произошло, и я вынуждена пойти в это кафе, вынуждена говорить с Василисой, вынуждена отвечать на её вопросы и вынуждена просто смотреть на неё. Эта девушка, возможно, последнее, кроме матери, что у меня осталось, но у меня закончились к ней все чувства. Дружба себя исчерпала, если её можно так назвать.
— Привет, — сказала я, выходя из подъезда.
— Привет, Кэри.
«Кэри». Как я ненавижу, когда меня так называют.
Подруга за минут пять подвезла нас до кафе, в котором мы уже успели уютно обустроиться. Я пила свой любимый латте, а Василиса заказала себе много дорогой еды, но сегодня без вина или шампанского, потому что рядом нет взрослого и представительного мужчины, а лишь я. Василиса выглядела старше своих лет, её часто принимали за мою старшую сестру, а она пользовалась этим в классе так девятом.