2. Елена
Себастьян провожает меня три квартала до вечеринки. Он очень красив, я это признаю, хотя меня никогда не воспитывали так, чтобы симпатичный мальчик смог вскружить мне голову. В России красота про женщин. Власть про мужчин.
Что меня впечатляет, так это его рост. Я никогда не видела мужчину, который заставил бы меня чувствовать себя маленькой. Даже на каблуках Себастьян возвышается надо мной. Мне приходится задирать подбородок, чтобы смотреть ему в лицо.
Я всегда любила и ненавидела собственный рост. Мне нравится чувствовать себя сильной. Но я ненавижу то, как все хотят это прокомментировать, как будто они первые, кто заметил. Их шутки неоригинальны, а то, как их взгляды скользят по мне, еще хуже. Они хотят в коллекцию меня, как будто я карточка, которая дополнит их набор.
Но, конечно, я недоступна для коллекции.
Я дочь Алексея Енина, пахана Чикагской братвы. Мой отец найдет мне подходящую пару, когда придет время.
Я не в восторге от этого. Судя по тому, что я видела, брак не кажется счастливым институтом. Слишком много мужчин избивают своих жен, контролируют каждый момент дня и заводят любовниц, когда им заблагорассудится.
В России избиение жены не считается преступлением. Это уголовное преступление, только если ей требуется госпитализация. Возможно, вам придется заплатить небольшой штраф, но он выплачивается правительству, а не женщине.
Я много раз наблюдала, как мой отец бил мою мать. А она была хорошей женой.
Я не думаю, что буду очень хорошей женой.
Я не очень хорошая дочь. По крайней мере, так говорит мне отец.
Я думаю, что лучше быть умной, чем хорошей.
Мы прибываем в дом на улице Мэдисон, где Гриша устраивает вечеринку. Гриша — мой троюродный брат. Ему нравятся красивые девушки, быстрые машины и дорогие наркотики. Я бы не сказала, что мы близкие друзья, но мне разрешено приходить к нему домой, потому что он член семьи.
Сегодня вечером он празднует свой двадцать шестой день рождения. На прошлой неделе мне исполнилось двадцать пять. Не было никакой вечеринки, мой отец просто холодно посмотрел на меня и сказал, что я старею. Он часто говорил это моей матери:
— Мужчины стареют, как вино; женщины стареют, как молоко.
Что ж, теперь она стареет, как слоновая кость, потому что она в гробу.
Повезло тебе, отец. Тебе не придется обижаться на морщины на ее лице.
Вот о чем я думаю, поднимаясь по ступенькам к дому Гриши. Это заставляет меня нахмуриться, так что, когда его друг Андрей открывает дверь, он вздрагивает и говорит:
— Ты выглядишь так, как будто собираешься кого-то убить, Елена.
— Я могла бы, — говорю я, протискиваясь мимо него в дом.
Себастьян следует за мной. Он не кажется смущенным, приходя в дом, где он никого не знает. Думаю, такого крупного мужчину нелегко запугать.
В доме темно, комнаты освещены только синими дорожными фонарями, которые придают каждому инопланетный вид. Музыка пульсирует. Воздух влажный от тепла тел.
Deep End — Foushee
Я нахожу Гришу. Он уже наполовину пьян. Его обычно зачесанные назад волосы падают на глаза, а рубашка наполовину расстегнута, чтобы показать голую грудь и коллекцию золотых цепей.
Он обнимает меня за плечи и крепко целует в щеку.
— Вот она, — говорит он по-русски. — Моя маленькая Эльза.
— Не называй меня так, — огрызаюсь я по-английски.
— Я думал, ты сказала, что тебя зовут Елена? — Себастьян спрашивает.
— Он имеет в виду Эльзу из Холодного сердце, — говорю я, закатывая глаза.
— Ты собираешься превратить меня в лед? — Себастьян говорит легкомысленно.
— Она могла бы, — говорит Гриша. — Ей не нравятся мужчины. Совсем как Эльзе.
— Ты мне нравишься, — ласково говорю я Грише. — Но тогда ты не очень-то мужчина.
Гриша смеется и делает еще один глоток своего напитка. Он пьет прямо из бутылки «Столичная Элита».
— Хочешь немного? — он говорит мне.
— Конечно, — вызывающе говорю я. Здесь полно людей, которые настучат на меня за пьянство, но в данный момент мне действительно похуй. Я делаю большой глоток, наслаждаясь ярким цитрусовым вкусом дорогой водки Гриши. Я могла бы искупаться в ней.
Гриша косится на Себастьяна.
— Ты выглядишь знакомо, — говорит он.
Себастьян кивает, как будто он часто это слышит.
— Я играл защитником за Чикагский университет, — говорит он.
Гриша качает головой.
— Нет, нет, — говорит он. Затем он щелкает пальцами. — Ах! Я знаю твоего брата Неро. Однажды мы гоняли вместе.
Себастьян ухмыляется.
— Ты выиграл?
Гриша хмурится.
— Нет! Он хитрый ублюдок. Отнял у меня двадцать тысяч.
— Это похоже на Неро, — соглашается Себастьян.
Мне надоел мой кузен, и я оттаскиваю Себастьяна от Гриши. Если я позволю ему, Гриша будет рассказывать о дрег-рейсинге всю ночь напролет. И я слышала более чем достаточно на эту тему.
Я бы предпочла услышать больше о другой теме, упомянутой Себастьяном.
— Ты спортсмен? — я спрашиваю его.
Он качает головой.
— Больше нет.
Я впервые вижу, как улыбка сползает с его лица.
— Ты играл в баскетбол?
— Да, — говорит он.
— Ты был хорош?
— Да, — говорит он без высокомерия. — Довольно неплох.
— Почему ты ушел?
Он колеблется всего долю секунды.
— Мне это наскучило.
Хм. Я думаю, что этот хороший мальчик Себастьян просто солгал мне.
Эта сильная тяга водки начинает оказывать на меня влияние. Я чувствую, как приятное тепло разливается по моей груди. Мое настроение немного улучшается.
— Ты хочешь выпить? — я спрашиваю Себастьяна почти дружелюбным тоном.
Мы направляемся на кухню, где у Гриши разложен настоящий рог изобилия алкоголя: ликер, тоник, пиво всех сортов и ужасающе выглядящий пунш, который я не стала бы пить даже ради спасения своей жизни.
— Что тебе нравится? — я спрашиваю.
— Ты когда-нибудь пила текилу? — Себастьян спрашивает меня.
Я морщу нос.
— Это похоже на Тихуану3?
Себастьян только посмеивается.
— Это не так уж плохо, — говорит он. — Ты просто должна пить ее правильно.
Он хватает меня за руку, его большие, теплые пальцы смыкаются вокруг моих. Это самонадеянно, но я позволяю это из любопытства. Он тянет меня к столешнице, где я вижу несколько бутылок Патрон.
Себастьян наливает каждому из нас по рюмке. Я подхожу, чтобы поднять ее, и он говорит:
— Подожди.
Он берет мою руку и переворачивает ее, обнажая мое запястье. Затем он прикасается губами к нежной плоти, где под кожей проступают голубые вены. Он целует меня там. Это всего лишь краткий поцелуй, но я чувствую полноту его губ и удивительный жар его рта. От этого у меня по всей руке пробегает дрожь. Он смотрит на меня темными и глубокими глазами из-под густых бровей.